Северные олени являлись единственным домашним скотом онкилонов, доставлявшим им молоко, мясо и шкуры. Охота на зверей и птиц, рыбная ловля в озерах дополняли продукты стада, а водяные орехи и корни сараны, вылавливаемые из озер и выкапываемые женщинами на полянах, давали растительную пищу этому, в сущности, мирному племени, которое лишь соседство вампу сделало воинственным. Вампу жили только охотой и истребляли много диких животных, тогда как онкилоны берегли их; поэтому животные держались больше в южной части котловины, где их меньше преследовали, а вампу делали охотничьи набеги в земли онкилонов и не щадили также домашних оленей. В этом была главная причина вражды онкилонов к вампу, заставившая их выработать военный уклад жизни. Кроме того, вампы при случае похищали молодых онкилонок, которые скоро погибали от грубого обращения и тяжелых условий первобытной жизни, если им не удавалось бежать из плена. Это обстоятельство, конечно, не способствовало миру между онкилонами и вампу, и война между ними не прекращалась никогда.

Окраина котловины и с этой стороны оказалась состоящей из базальта, слагавшего высокие уступы, недосягаемые для человека. В обрывах чередовались толщи, то пузыристые или даже шлаковатые, то плотные, разбитые на правильные шестигранные столбы различной в разных местах толщины и длины; местами чернели отверстия больших пещер или ниш, служивших приютом каменным баранам. Очевидно, гигантский вулкан, некогда занимавший место Земли Санникова, действовал очень долго, изливая потоки лавы во все стороны, прежде чем произошел колоссальный провал его центральной части, создавший котловину с ее горячими источниками — последними отзвуками угасшего вулканизма. Некоторые потоки лавы изобиловали миндалинами халцедона, агата, сердолика и полуопала, и онкилоны, сопровождавшие чужестранцев, сообщили им, что из этих потоков добывают цветные камни для женских украшений, а из более крупных миндалин делают наконечники для стрел и копий, хотя предпочитают костяные, более легкие для обработки.

После томительного перехода и только благодаря тому, что солнце заходило уже очень поздно и день был длинный, путешественники добрались до своей базы у сугробов, где застали Никифорова у костра, занятого поджариванием мяса. Отшельник с удивлением рассматривал двух онкилонов, пришедших с его товарищами, а они, в свою очередь, удивлялись палатке, поставленной в снеговом гроте, и человеку, предпочитающему жить среди снега вместо зеленого леса. Их заинтересовали также гроты для собак, но нарты и байдару им не показали, чтобы не выдать средства своего передвижения через льды. Онкилоны остались в убеждении, что белые люди всю жизнь проводят среди снега, а собак употребляют в качестве вьючных животных.

На ночь онкилоны удалились в полосу леса, подальше от снега, а путешественники расположились в палатке. Перед рассветом собаки, спавшие у входа снаружи, подняли отчаянный лай. Никифоров, выглянув, увидел силуэт огромного медведя, который задними лапами отмахивался от трех досаждавших ему собак, а передними разбрасывал глыбы льда, закрывавшие вход в соседнюю ледяную кладовую, в которой хранились шкуры, черепа и запасы мяса. Казак разбудил товарищей и выскочил с ружьем. Густой туман, по обыкновению, окутывал котловину, и пришлось отозвать собак, чтобы не попасть в них. Но медведь, услышав голоса людей, встал на дыбы и направился к ним. В сумраке ночи и тумана он казался огромным, значительно выше человека. Всего два-три шага отделяли зверя от входа в палатку, когда две пули поразили его в грудь. Медведь покачнулся, рявкнул и обрушился прямо во вход грота. Никифоров едва успел отскочить в сторону, а Горюнов откинулся в глубь палатки, где Горохов и Ордин в темноте искали свои ружья. Глыбы льда разлетались в стороны под ударами лап бившегося в агонии зверя, собаки выли, и из гротов им вторили тридцать глоток. Положение в палатке становилось критическим; медведь, немного продвинувшись вперед, мог уже достать лапами сгрудившихся в глубине людей, которым некуда было податься. К счастью, Никифоров не потерял присутствия духа: заложив в ружье патрон с разрывной пулей, он улучил удобный момент и выстрелил почти в упор. Еще несколько судорожных движений — и туша замерла.

В это время на поднявшийся шум и выстрелы прибежали онкилоны с горящими головнями. Объединенными усилиями удалось вытащить медведя из входа в грот. Зверь оказался необычайной величины и возбудил удивление онкилонов. Последние охотились на медведей только большим отрядом, но такая охота редко обходилась без гибели или тяжелых ран одного-двух человек. Поэтому медвежьи клыки ценились у них очень высоко, и не многие охотники имели их в своем ожерелье.

Начало уже светать, сон был испорчен, и все занялись снятием шкуры и разделкой туши. Никифоров получил большой запас мяса для собак, а шкурой путешественники решили украсить свое новое жилище. Поэтому они уговорили онкилонов нести ее прямо в стойбище вождя, обещая прийти вслед за ними. Они придумали этот план, чтобы избавиться на день от опеки и попытаться проникнуть в земли, занятые вампу, чтобы понаблюдать последних не в обстановке военного похода, который с этой целью предлагал им Амнундак.

Оставив Никифорова наедине с черепом медведя, который он должен был очистить и спрятать в складе, путешественники взяли направление на северо-восток вдоль окраины котловины. Миновав знакомые уже по первой экскурсии места, они после полудня вышли на поляну, на влажной почве которой вблизи озера заметили рядом со следами копыт быков и лошадей отпечаток босой ноги человека. Это не мог быть след онкилона, так как последние ходили в обуви; кроме того, след обращал на себя внимание величиной, сильным развитием пальцев, большим, сравнительно с нормальным, расстоянием между большим и вторым пальцем и длиной последнего.