которая?
- Колян, выйдешь сегодня вместо меня. Это не вопрос.
- А ты что, опять что ли забухал? - парень присмотрелся к Роману, демонстративно вдохнул воздух, - вроде не пахнет синькой.
- Обстоятельства.
- Какие, блин, обстоятельства? У меня сегодня трахыч намечается, не пойду я работать! Сам разруливай свои обстоятельства!
- Пригласишь ее в наше кафе, угостишь авторским коктейлем, понтанешься, мне тебя учить надо?
- Каким коктейлем? У нас их и делать-то не из чего. Если только ершом...
- Спасибо, смену буду тебе должен, - сказал Роман и легонько ударил кулаком Коляна в грудь.
- Эээ! Слышь, ну кто так делает?
Пластинин уже спускался по лестнице, но остановился, обернулся и сказал:
- Я слово волшебное знаю.
Колян что-то прошептал себе под нос, наверняка какое-то ругательство, и спросил:
- Ну?
- По-братски...
Парень еще раз выругался, но ответил:
- Умеешь ты убеждать, Ромыч. Если по-братски... то, конечно, поработаю.
Роман вышел из подъезда, оседлал престарелого коня, опять газанул и с шумом выехал со двора.
Кожаная куртка, очки, Ява... Пластинин ехал в Олонец - небольшой городок в Карелии, где жила мама как раз того самого старинного друга и сослуживца Гоши Марченко, угробившего мотоцикл в студенчестве. Именно там и была его нычка с документами, которые могли бы помочь Машке.
Глава 3. Дружба мужская и женская
Дом Гошиных родителей почти не изменился. Только покосившийся деревянный забор поменяли на ровный металлический, а саму двухэтажную бревенчатую постройку с летней верандой обшили бордовой вагонкой. Приусадебный участок, правда, выглядел необычно запущенным: цветы на клумбах вперемешку с сорняками, побелка снизу на деревьях почти сошла, и вот-вот наглые жуки-короеды наконец пожрут досыта.
Роман слез с мотоцикла, с непривычки тело отозвалось ломотой и тяжестью: все-таки почти двести километров по дорогам ленинградской области на старенькой Яве. Болела левая рука, в очередной раз напоминая о травме. Подошел к забору, за которым лаем зашлась молодая немецкая овчарка. Значит старый пес Лорд уже издох, пока Пластинина не было.
Роман нажал затертую кнопку на калитке: один длинный звонок и один короткий.
Несколько минут пришлось простоять в ожидании, собрался звонить снова, но тут дверь на веранде отворилась, и по ступенькам медленно, держась за перила, начала спускаться старушка.
Роман невольно содрогнулся - так сильно сдала за последние годы тетя Зина - мама Гоши, он даже не сразу ее узнал.
- Чего вам? - крикнула она, сойдя с лестницы и прищурившись.
- Зинаида Ивановна, здравствуйте! - крикнул Роман.
- Что? - переспросила старушка, а потом пробормотала под нос: - Не слышу ничего...
Она осторожно засеменила к забору.
- Тетя Зина, это я, Роман Пластинин, помните? Друг Гоши... работаем... работали вместе.
- Ааа, - расплылась она в улыбке, то ли расслышав, то ли, наконец, рассмотрев гостя. - Пластинкин, ты что ли?
- Я, - улыбнулся в ответ Роман. Тетя Зина всегда называла его не по настоящей фамилии, а этим ласковым прозвищем.
- Так ты заходи, там открыто. Я собаку подержу. Барон, тихо! Сидеть! Свои!
Собака замолчала, посмотрела на хозяйку и, облизнувшись, уселась на траву.
Роман толкнул калитку и вошел во двор.
- Тетя Зина, как поживаете? Как дядя Леша?
