Она пришла в себя от холода и боли. Девушка лежала на чем-то жестком и ледяном, а когда, попытавшись встать, дернула ногой, в лодыжку врезалась грубая веревка. Алина едва сдержала стон, не желая выдать того, что очнулась. До обоняния донесся запах каких-то благовоний, а до слуха — шелест листвы и тихих шагов. Похоже, она лежит на чем-то каменном. Даже не открывая глаз и ни разу не успев побывать в том месте, Алина догадалась, что ее привезли к «фальшивым» дольменам. И о том, что с нею собираются сотворить, предположить тоже несложно. Глупость совершила она, глупость, за которую и поплатится жизнью. Бесы не только бывают обаятельные, но и бесстыдно лгут.

Шаги, отдаляясь, утихли, и Алина приоткрыла глаза. Взгляд уперся в темнеющее небо, на котором робко зажигались первые звезды. Вокруг шуршал лес, нашептывая колыбельные. Место это безлюдное, ждать чьей-то помощи — безрассудно. Остается рассчитывать на себя и надеяться, что, помимо Евгения, других тут нет.

Но вскоре она поняла, что надежды не оправдались: послышался шум, тихий хор голосов и шорох шагов. Алина зажмурилась вновь, но кто-то сильно похлопал ее по щеке.

— Очнись, красавица!

Она нехотя открыла глаза и увидела лицо Евгения. А рядом с ним — лица Кириллова, художника, продавщицы из магазина, бармена и еще кого-то, кого она не знала.

— Вот мы все и в сборе. Почти все, — провозгласил Евгений, видимо, будучи в этой компании главным. — Можем начинать!

И вокруг Алины завертелся безумный хоровод.

Это уже все было — песни без слов и танцы вокруг алтарей, на одном из которых, центральном — плоском и вросшем в землю, она и лежала. Безумные взгляды и страшные ухмылки. Запах серы и тлена. Что бы сделала Элизабет, окажись она на месте Алины? Смогла бы спасти себя на этот раз? Все повторяется по чьей-то прихоти, может, ради того, чтобы завершить прерванное пять с половиной веков назад дело…

Нет, она совсем не героиня, как Элизабет. Ей страшно и хочется в первую очередь не спасти мир от абстрактной беды, а спасти себя. Как холодно! И как больно врезаются веревки в тело. Алина пробовала перевернуться на бок и скатиться с алтаря, но в камне было сделано углубление, и все ее попытки пошевелиться заканчивались провалом. Она, конечно, пыталась освободиться — дергала связанными ногами, но по-прежнему безрезультатно.

«Они больные, просто больные!» — подумалось ей, когда старик Кириллов принялся совершать совсем уж неприличные телодвижения. В другой ситуации это вызвало бы смех, но сейчас — только отвращение. «Больные!» — воскликнула вновь Алина. И вдруг ее осенило. Шанс, конечно, минимальный. Но она и так приговорена.

Что ж, врать и соблазнять умеют не только бесы.

— Женя, — тихо позвала она. — Женя…

Он наклонился над ней, ухмыляясь:

— Поцелуй меня. Пожалуйста. На прощание.

— Вот мы снова с тобой и встретились, Диего, — произнесла Вика незнакомым голосом и коснулась его руки. Нечисть царапалась в дверь, стучала в окна, скалила зубы. Гнилостная вонь просачивалась даже сквозь закрытые окна. Но Вике, казалось, было на это наплевать.

— Я не Диего.

— Ну а я — не Вика.

— И кто же ты? — спросил Герман и включил дворники, чтобы согнать залезшего на капот тощего мужика, скребущегося отросшими когтями в лобовое стекло. Когти у нечисти были острые и крепкие, но со стеклом все же не справлялись.

— Кто я? — усмехнулась женщина. — У меня было много имен. Но ты знал меня под именем Летисии.

Сердце Германа пропустило удар. Но ему удалось выдержать лицо и даже не показать удивления.

— Никогда я тебя не знал, — ровным голосом сообщил он. — Кто ты? Что ты сделала с Викой?

— Ты бы не о Вике беспокоился, а о той рыжей девчонке, которая, кажется, тебе в какой-то мере стала дорога, — ухмыльнулась «Вика».

— Где она?! Что вы с ней сделали?! — как бы ему ни хотелось сохранять спокойствие, но при упоминании об Алине он потерял самообладание. Когда она вдруг стала его слабостью? Когда?

— Пока ничего. Успокойся. Но собираемся сделать то, чему ты когда-то помешал. Я должна была сразу понять, что ты предашь. Что ты влюбился в ту девчонку и не приведешь ее ко мне.

— С ума сошла?! Что ты несешь?

Герман завел двигатель и резко стартанул с места. Нечисть, окружавшая машину, с визгом отпрыгнула, но затем продолжила преследование.

— Где Алина? — спросил он вновь, потому что «Вика» молчала, с ухмылкой рассматривая его белыми глазами. Куда вести машину, куда ехать? Похоже, спрашивать не стоит, потому что он и так знает.

— Догадался, — словно прочитала она его мысли. — Можешь не торопиться, время еще есть. Твою девочку сейчас готовят. Красивая она. И кровь у нее горячая. Кровь грешницы.