– Мадам Дюмон посоветовалась со своим супругом, и тот вызвал твоего начальника – этого самого, толстого. Они сошлись во мнении, что ты идеальный маленький джентльмен, абсолютно безопасный. Как тебе это нравится?

Макс поразмыслил.

– Честно говоря, по основному роду занятий я – убийца с топором, но сейчас у меня отпуск.

– Вот и прекрасно. Что это у тебя здесь такое?

Это был набор для игры в трехмерные шахматы. Макс играл в них с дядей, это была любимая игра всех астронавигаторов. Обнаружив, что в нее играет кое-кто из картографов и вычислителей, он инвестировал свои чаевые в покупку набора в корабельной лавке. Набор был дешевенький, без подсветки и дистанционного управления, просто этажерка из прозрачных пластин с фигурами – не резными, а штампованными, однако для игры этого было достаточно.

– Это объемные шахматы. Когда-нибудь видела?

– Да. Не знала, что ты в них играешь.

– А почему нет? Ты играешь в обычные шахматы?

– Немножко.

– Принципы те же, только фигур больше и есть еще одно направление, в котором можно ходить. Давай, я тебе покажу.

Она села, скрестив ноги, напротив него, и он показал ей ходы.

– Вот это автоматические транспортники, то есть пешки. Они могут превратиться во все что угодно, если дойдут до дальнего края. Вот эти четыре – звездные корабли, они одни ходят не по прямой, вроде коней. Они должны совершать пространственный скачок, всегда с того уровня, на котором стоят, на какой-нибудь другой, и этот скачок производится определенным образом, например так – или так. А это – имперский флагман, это ему объявляется шах или мат. Потом есть еще…

Они сыграли пробную игру с помощью Мистера Чипса, которая с энтузиазмом двигала фигуры, не вникая особенно, чей сейчас ход.

Через некоторое время Макс сказал:

– А ты быстро все схватываешь.

– Благодарю.

– Конечно, настоящие игроки играют только в четырехмерные…

– А ты умеешь?

– По правде, нет. Но я когда-нибудь научусь, просто надо все время удерживать в голове на одну пространственную связь больше. Мой дядя играл. Он и меня хотел научить, но умер. – Тут Макс поймал себя на том, что рассказывает о своем дяде. Он кончил этот рассказ без упоминания обо всех своих разочарованиях.

Элдрет взяла с одной из плоскостей звездный корабль.

– Макс, а что, скоро уже будет первый скачок?

– А сколько сейчас?

– Э-э-э… шестнадцать двадцать одна – слушай, мне бы лучше уже бежать наверх.

– Тогда это будет через… примерно через тридцать семь часов и семь минут, если верить вычислителям.

– Ты, похоже, разбираешься в этих вещах. Ты не можешь мне объяснить, что это такое мы сделаем. Я слышала раз, как один астронавигатор говорил об этом за столом, только совсем ничего не поняла. Мы вроде как ныряем в свернутое пространство, я это верно уловила?

– Не в свернутое пространство. И вообще, это дурацкий термин. Пространство не «сворачивается», кроме как в тех местах, где «пи» не равно 3,14159265358979323846264338327 и так далее – как внутри атомного ядра. Мы направляемся к месту, где пространство по-настоящему плоское, а не искривлено, как около звезд. Зоны пространственных аномалий всегда плоские, иначе они не могли бы совмещаться друг с другом – быть конгруэнтными.

Она выглядела озадаченной.

– Можешь повторить еще раз?

– Слушай, Элдрет, как далеко ты продвинулась в математике?

– Я? Я завалила неправильные дроби. Мисс Мимси очень на меня сердилась.

– Мисс Мимси?

– «Школа юных леди мисс Мимси», так что ты видишь, что я могу внимать тебе с полным пониманием. – Она состроила гримаску. – Но ты же сам говорил, что ходил в деревенскую школу, да и ту не кончил. Ведь так?

– Да, но я многое узнал у своего дяди. Он был великим математиком. Конечно, его именем не названа какая-нибудь теорема, но, по-моему, он все равно был великий. – Макс помолчал. – Я не знаю, как тебе это объяснить, тут нужны уравнения. Слушай! Ты не могла бы одолжить мне на минутку свою косынку?