городе натуральную войну, в которую наверняка включится и его воспитанник, и друзья, и просто сочувствующие, и недовольные советом?

На фоне этих событий странноватые кражи как-то потерялись. Даже то, что были украдены вещи, некогда принадлежавшие хранящим, интереса почти не привлекло. Коян следы путать умел даже лучше, чем их распутывать, поэтому найти воров никто не рассчитывал, и все знающие истинную цену этим вещам нехорошо друг на друга косились. Это даже отвлекло их на некоторое время от Хията. А может, они ждали, кто первый рискнет побеспокоить мальчишку, и хотели посмотреть чем это закончится. А потом оказалось, что меньше всего терпения у того же Сакета.

В гости к хранящему он приперся с любимым внучатым племянником. Долго рассказывал Хияту что этот племянник является, конечно, не единственным, учитывая Тоена, но самым близким его родственником. Еще о своей любви к обожаемой сестре рассказывал и безалаберности ее единственного сына. О том, что папашу этого сына, мягко говоря, не любил, упомянуть забыл. А в ответ на прямой вопрос начал вилять и ссылаться на то, что знаком не был.

Хият долго на этих родственников смотрел. Столь же долго их слушал. А потом ему надоело и он прямо спросил, чего им надо?

Сакет стал рассказывать о том, что одинок и желает всех родичей собрать под свое крыло.

Хият сказал, что точно его родственником не является.

Сакет стал доказывать, что ему достаточно того, что бедный мальчик, обманутый приблудным Таладатом, является родственником его любимого племянника.

Хият закрыл глаза, подумал, а потом их открыл и сказал:

— Хорошо.

Сакет стал расплываться в улыбке.

— Но в дом хранящих я вас не пущу, — добавил Хият.

Улыбка Сакета подувяла, хотя он попытался заверить, что в дом хранящих никогда и не хотел.

Хият поскреб затылок, опять немного подумал, а потом тоном наивного ребенка поинтересовался:

— А вы знаете, что ваше проклятье убивает вашего же племянника? Я узнавал, за последних два месяца он чудом выжил четыре раза, а дальше эти чудеса будут множиться, очень быстро множиться, пока однажды не закончатся. Вот тогда он и отправится следом за своим дедом и его родственниками. Может даже с маяка столь же красиво спрынет.

Сакет застыл с приоткрытым ртом. Потом отмер и уставился на Хията с чистой, незамутненной ненавистью во взгляде.

— Щенок! — практически зашипел. — Возомнил о себе. Он говорил таким же тоном. И где он сейчас?! Там, где и ты будешь!

— Ага, значит племянника не жалко, священная месть важнее, — сказал Хият и зевнул. — И да, я действительно не могу ничего доказать, можете мне об этом не рассказывать. А даже если бы и смог… наказание для таких, как вы, оказывается, не предусмотрено. К сожалению. Так что и доказывать смысла не имеет. Проще наказать своими руками…

— Возомнил о себе… — повторил Сакет, отмахнувшись от желающего что-то спросить племянника. — Посмотрим…

— Проклятья на меня не действуют, — равнодушно сообщил Хият и потусторонне улыбнулся.

Сакет громко хмыкнул и поспешно откланялся, уведя желавшего все-таки поговорить племянника.

— Ерунда какая-то, — сказал Хият вышедшему из соседней комнаты Таладату. — Этот человек не смог бы никого так проклясть. Сам бы не смог. Способностей у него нет, а ненависть недостаточно яркая. Даже мамин нож не отреагировал, хотя должен был.

— Значит кто-то помог, — решил Таладат. — Подождем, что будет дальше. Сам никуда не ходи, вдруг кто-то решит, что тебя проще убить.

Хият кивнул и не стал говорить, что при желании может исходить город из конца в конец так, что его не то что убить не смогут, а даже не заметит никто. После этого с Таладата станется потребовать носить с собой амулет-маяк. На всякий случай.

Атана, узнав о первом посетителе, состоявшемся разговоре и выводе Хията, просто пожала плечами и решила посоветоваться с Тоеном и Толса. Хотя что они могут полезного насоветовать, даже не представляла.

Следующим на переговоры с юным хранящим явился глава дома Ерен. Первым делом он намеками и полунамеками попытался выведать, не имеет ли уважаемый хранящий отношения к пропаже ценных вещей. Хият поморгал немного и уточнил, какие именно вещи имеются в виду и откуда они пропали? В ответ получил странноватую историю о том, как один юноша беззаветно любил хранящую, а она сделала что-то такое, из-за чего город ее отверг и хранящей она быть перестала. Ребенок, которого она на тот момент носила, тоже родился отвергнутым. А закончилась эта печальная история вообще нехорошо. Женщина убила любящего мужа и сама пропала. Наверное, она была одержима.

Хият покивал и подтвердил — да, одержима. Многие женщины становятся одержимыми, если убить их ребенка. А потом еще и объяснил, по каким причинам город может отвергнуть хранящего, и поинтересовался, не заставляли ли ее в семье Ерен что-то такое сделать. Глава семьи загадочно помолчал, пожал плечами, сказал, что понятия ни о чем таком не имеет, заявил, что убийство ребенка всего лишь гнусные слухи, и гордо удалился.

И даже не стал продолжать разговор о пропавших ценностях.

После него вообще появился какой-то странный мужик и стал предлагать Хияту свои услуги. Служить он хотел учителем и утверждал, что знает все тайны хранящих. Ушел этот мужик после того, как Хият попросил его рассказать, сколько под городом энерголиний и где конкретно они находятся. В общем,