Трофей, надо сказать, был жив, и даже в сознании. И кляп наполовину сжевал.

– Ну и что это за тварь такая? – пригляделся к нему Массимо. Раньше как-то времени не было.

Свалить, связать, привязать – бежать добивать… все в бегах, в трудах, в заботах, дух превести некогда!

– По-моему, это один из сыновей градоправителя. Средний, – прищурился Шернат.

– Так…

Сообщение расставляло все по местам. Конечно, ирионопоклонников поймать не могли! Когда у них такой осведомитель, куда ж их ловить?

– Надеюсь, отпускать ты его не собираешься? – неправильно истолковал замешательство Ольрата кожевник. Массимо и не собирался, вот еще! Убить, еще как – убить! С особой жестокостью и цинизмом! Но для начала расспросить.

– А давай для начала ему глаз выковырнем, – начал непринужденную беседу Ольрат.

Тело у дерева дернулось. Ольрат достал трофейный кинжал, поводил им перед глазами негодяя.

– Ты, сука такая, мне сейчас за все ответишь. И отвечать будешь до-олго! Этой ночью ты сдохнешь. Можешь только выбрать – медленно или быстро пожелаешь умереть. И учти, сказать ты мне все равно все расскажешь, но подыхать будешь очень медленно. Я все для этого сделаю.

Так что соври мне, начини отпираться, крутить, лгать… дай мне повод! Пожалуйста!

Глядя в белые от ужаса и ненависти глаза пленного, Массимо улыбался. Месть не была сладкой, но она была необходимой. Возносящий Ирет был полностью прав, это ведь не ради мести именно за Маришку. В основном – за нее, но…

Если бы кто-то отомстил за его племяшку, разве Массимо не был бы доволен?

Да еще как!

А потому…

Во имя Ардена!

Допрос и последующая расправа были жестокими, грязными, мерзкими, но необходимыми. Иногда язву выжигают каленым железом, иногда вырезают ножом, а иногда все вместе. И Массимо считал, что сделал все правильно.

Замарать руки?

Ну что ж. Кто-то должен принимать и этот груз. А он справится. На войне он убивал таких же наемников, каким был сам, просто за то, что те выбрали иную сторону. Но это, возможно, были хорошие люди.

На войне.

А здесь и сейчас, в мирное время, он убил подлецов.

И не жалел об этом ни на миг. Подлецы же!

Океан чище будет! Жаль другого – слишком легко они умерли. Вот если бы можно было каждого – по два раза!

Утро застало Массимо уже в пути. Отдохнувший за ночь мерин мирно перебирал копытами по дороге, в кармане позвякивала полученная от жреца мелочь, солнышко било прямо в лицо, а Массимо чувствовал себя непривычно довольным.

Куда он движется?

А, не все ли равно? Может, стоит попутешествовать? Ему всегда хотелось побывать в Тавальене, например. Все же хорошее дело сделал, можно и помолиться съездить. По пути подрабатывать, чтобы денег много не потратить на дорогу, никуда не спешить…

В родной город он уже не вернется. Разве что письма будет писать Шернату. А где осесть…

Массимо с удовольствием спрыгнул с коня и потянулся. Может, подремать в кустах, а потом поехать дальше? Ночь-то выдалась бессонная, хлопотная.

Можно и так. Не все ж он перезабыл?

Бродяжья кровь властно пела в жилах.

Не так уж Массимо и стар, всего полвека разменял, а это еще не старость. Семьей обзавестись – и то еще не поздно.

А что?

Побродить по миру годок-другой чтобы вспомнить, деньжат приработать, а потом, вовсе уж на склоне лет, обзавестись своим дельцем, или таверну где открыть, детей нарожать…

Он еще об этом подумает.

И о словах возносящего – тоже.

Массимо привычными движениями заводил коня в лесок, отводил ветки с пути, разыскивая подходящую поляну чтобы с дороги ни видно, ни слышно не было. Чтобы даже случайно не наткнулись.

Вот, вроде уютное местечко.

Расседлать коня, привязать так, чтобы пастись мог, а сам Массимо увернулся в плащ, улегся под деревом – и мгновенно уснул, чутко, даже сквозь