Алаис пожелала, чтобы та отвалилась напрочь, но увы. Боги не услышали. Таламир посмотрел на это, да и вышел из зала.

Алаис хищно посмотрела на нового управляющего. Ну…. погоди!

Кром поежился, но было уже поздно.

– Итак, господин Кром, возьмите хозяйственные книги и предлагаю начать с винного погреба.

Алаис сбивалась с ног.

Ревизия кладовок, продукты, ледник, ткани, кожи, галантерея, зерно, вино… в этом мире замки могли жить на полном самообеспечении. Подсчет того, что нужно будет ради праздника, что надо будет заказать, докупить, предоставление списков Таламиру, одобрение хозяином, заказы…

Тут Алаис и попробовали на прочность второй раз.

Так-то прислуга хоть и кривилась, хоть и шипели вслед, но при ней рты не раскрывали и приказания выполняли. Кухарка донесла до всех политику партии, и народ предпочел не связываться. Не стоит выражение своего презрения поротой задницы, ой, не стоит.

Хотя так думали далеко не все.

– Это – что!?

Алаис пнула ногой стол. Сооружение пискнуло и пошатнулось.

Надо было сколотить несколько десятков столов для солдатского угощения. Вот плотники и работали, но кто-то явно схалтурил.

– Роза!

Орать на проститутку было, что на тот стол.

– Кто делал этот стол?

Молчание.

Алаис обвела взглядом десяток плотников, который столпился вокруг.

– Кто? Делал? Этот? Стол?

Опять молчание.

Круговая порука? Вам же хуже!

– Кто старший в артели?

Опять молчание. Но взгляды скрестились на одном из плотников, здоровущем мужике лет тридцати.

Алаис перевела взгляд на солдата, который неотлучно следовал за ней.

– Взять его. И выпороть на конюшне.

Двое из четырех ее сопровождающих вмиг подскочили к мужику, завернули тому руки за спину, согнули, так что он шлепнулся перед Алаис на колени.

– Пятьдесят плетей, – равнодушно произнесла девушка.

– Помилуйте, госпожа!

О, немой заговорил? Понял, что это не пустые угрозы. А пятьдесят плетей – это либо смерть, либо увечье, либо (если очень-очень-очень повезет) просто болезнь, но долгая, не менее полугода. Если нет заначки на черный день – все равно смерть.

Алаис прищурилась.

– Кто делал этот стол? Последний раз спрашиваю?

– Мирви и Фульк, – последовал кивок в сторону двоих плотников.

– Пять плетей за то, что не сказал сразу, и еще пять за то, что принял некачественную работу, – припечатала Алаис. – Этим двоим по двадцать пять плетей. Десять за испорченный стол, десять за то, что пытались мне соврать, пять за сговор. Цену испорченного дерева взыскать с них поровну. Переделать испорченный стол всей артелью, чтобы впредь думали, кому лгать. Пока не переделают – не кормить. Завтра с утра все проверю, – Алаис раздавала приказы ледяным тоном.

– Госпожа герцогесса!

О! Кто нарисовался! Господин управляющий, свеженазначенный. Алаис нарочито добродушно улыбнулась.

– Господин Кром, налицо саботаж свадьбы вашего тьера. Как вы думаете, с кого он за это спросит?

Подтекст просчитывался легко.

Я-то на свадьбе нужна живая, здоровая и счастливая. А ты – нет. Мне еще детей рожать, так что у меня есть время. А ты не оправдаешь надежд господина и будешь скормлен акулам. Так вот.

Кром дураком не был. И вызверился на плотников так, что Алаис только головой покачала. Плети стали неизбежны.

Что ж.