яствами. Не избирать же Преотца на голодный желудок? Мужчины один за другим опускались в кресла, накладывая себе на тарелки что понравится. Слуг тут не водилось.

Исключение было одно.

Кресло во главе самого большого стола мог занять только Преотец. Пока его не выберут – никто не смел опустить свой зад на потертый белый бархат.

Какое-то время в комнате царило молчание. Потом его нарушил предстоящий Туаран. По возрасту он уже не годился в Преотцы, поэтому мог спокойно вести собрание.

– Что ж, братья мои, мы сегодня собрались, чтобы выбрать нашего Преотца. Я знаю, что мы рассматривали кандидатуры предстоящего Даверта, – Эттан вежливо наклонил голову. Он не ел, а стоял пока в сторонке, прислонившись к колонне и потягивал вино из золотого кубка. К слову сказать, жабий камень* уже был в нем – мало ли, что может произойти до избрания? Жить хотелось. – Предстоящего Тинура и предстоящего Эльнора. Прошу поднять руки тех…

* жабий камень – мифический синий самоцвет, который можно было найти в голове жабы. По поверю, менял цвет, попадая в отравленный напиток, прим. авт.

– Я отказываюсь от места Преотца, – подал внезапно голос Эльнор. – Пусть мой голос будет за Даверта.

Эттан не расплылся в улыбке, но был к этому очень близок. Так-то тебя…

Прихватить твою незаконную, но любимую дочку, и ты все. Что хочешь сделаешь. Вот от него, Эттана, такой глупости отродясь не дождешься. Он просто вычеркнул бы Лу из своих планов, но отказаться от тиары Преотца?

Никогда!

Предстоящие зашумели и прошло не меньше десяти минут, прежде чем слово опять взял предстоящий Туаран.

– Тогда у нас есть предстоящий Тинур и предстоящий Эльнор. Итак, братья…

Эттан посмотрел на Тинура. Сейчас должен отказаться и этот. Потому что не надо, вот не надо прихожанок в келье охаживать. И Эттан уже пообещал ему, что это будет обнародовано. Такая клякса на одеждах Преотца!

Тинур резко выпрямился.

– Я буду счастлив возглавить церковь Ардена, братья! Если вы выберете меня, я не подведу!

Эттан скрипнул зубами.

Ах ты…

– Тинур, а как же тьерина Илона? Или тьерина Луиза? Они одобрят твое избрание? Тебе ведь придется их бросить, – поинтересовался он самым медовым тоном.

Тинур пожал плечами.

– Грешен, братие. Но пусть тот, кто без греха, первый толкнет меня с обрыва! Ибо сказано, что не стоит говорить о пятнах на одежде соседа, когда твоя вымазана в навозе.

– И чья же одежда вымазана?

Любой кто знал Эттана, понял бы, что Тинур только что подписал себе смертный приговор. Если Эттан станет Преотцом, то Тинур уже не выйдет из подвалов Ордена. И отправится туда сразу же после избрания.

– Я говорю о тьерине Тессани, которая родила вам, брат мой, четырех незаконных детей. Это для Преотца еще страшнее.

Эльнор сложил руки в молитвенном жесте.

– Грехи моей молодости… Да, я был юн и глуп. И не могу сейчас оставить бедную женщину своей заботой. Вы же понимаете, что одна, с четырьмя детьми на руках… разумеется, я помогу ей. А кто бы бросил ее в этот момент?

– Мне известно, что ваша связь продолжается и по сей день, – парировал предстоящий Эльнор. Ах ты… гадина! Все же умудрился змеиный хвост подложить! – Я не думаю, что это допустимо для Преотца.

– Разумеется. Любые связи между нами будут невозможны, – кротко согласился Эттан. – То, что простительно Предстоящему, не спустят Преотцу. Так что если меня выберут, тьерина Вальера не увидит меня более в своем доме.

Как водится, обещание было вполне двуличным.

В своем доме и не увидит, но став Преотцом он сможет купить ей другой дом, под защитой башен Ардена. Мало ли кто… Мало ли что…

Мог бы и сейчас, но слишком крупные траты привлекут к себе внимание. Ни к чему сейчас такое, вот займет он свое место (да! Свое!) тогда и покажет всем, где Ирион лежит!

Предстоящие переглянулись. С одной стороны – они и сами были не без греха, известно ведь, что законы пишутся для стада, А не для пастырей. С другой…

Кого поддержать?