пол посохом, приговорить – так сделано! Так задумано, так и исполнено, словно завершая обряд тяжелым ударом. Земля очень удачно легла на пол знаком Ардена. Магдалена побледнела, раскрыла рот и тяжело задышала, но Алаис не боялась.

Ну, кликнет тетка стражу. Так это еще успеть надо.

А еще…

Нет здесь инквизиции!

Не додумались!

Потому как человека колдующего тоже нет! Ведьм нет, колдунов нет, но свято место пусто не бывает. Есть вьелерины – это посланники Ардена, но Ирион же не мог не подложить хвост? И из ночной темноты и дорожной пыли, в пику Ардену, сотворил шешунов. Есть такие приятные создания. Если вьелерины доносят слова людей до Ардена, то шешуны – до Ириона. А тому, как известно, только шепни. Кто-то может шепнуть.

Вот Алаис и исполнила красивый спектакль. И с удовольствием увидела, как бледнеет лицо нахалки.

Развернулась и направилась к двери.

– Стой! – полетело ей вслед.

Не оборачиваться. Больше достоинства.

– Стойте!!! Госпожа, умоляю, стойте!!!!

Мужчину испугать было бы сложнее. Тут можно и кинжал в спину получить, но рисковать приходится. Рассчитываем на человеческие суеверия, только на них. Может подвести что угодно. Человек может не знать, не понять, не додуматься, но суеверия – это нечто вечное. Вот перебежала дорогу черная кошка – и обходит ее бедняга другой дорогой. И по дереву стучит, и мужика ожидает, уронив нож… Жизнь такая. И Магдалена не оказалась исключением.

Злые слова уже прозвучали, прозвучали красиво, непонятно, страшновато… чего еще?

Алаис развернулась только когда рука Магдалены легла на дверь, намертво отрезая путь к отступлению

– Ну!?

– Госпожа, не гневайтесь…

– Уйди с дороги!

– Уйду, госпожа, только проклятие заберите!

Магдалена действительно боялась. Это было видно по дрожащим рукам, посеревшему лицу, прикушенной губе. Алаис прищурилась еще сильнее, чтобы точно цвет глаз не запомнили. Да и видно так лучше.

Ирион бы побрал эту белладонну! Глаза-то черные, а видимость откровенно плохая! Тьфу!

– а я тебя и не проклинала. И без меня нашлось кому…

Магдалена сбледнула еще сильнее. И Алаис злорадно добила.

– Ой, не одно злое слово здесь звучало, черный след вижу. Не снимешь его – года не пройдет, как на этом месте бурьян вырастет!

Все в лучших традициях доморощенных экстрасексов.

Чую, чую, чую, чую, вижу, вижу, вижу, вижу… баблом пахнет! Гони денежку, а лапшу я тебе обеспечу!

А то ж!

Чтобы в пансионе и ни разу не поругались?

Такого не бывает! Алаис обсчитали, значит, и кого другого тоже обсчитывали. И что – все уходили, гордо подняв голову? Никто не попытался за себя побороться?

Ой ли…

– Госпожа! Как же это…

– Хамить не надо людям. Лгать не надо людям, – припечатала Алаис, спешно проглатывая Булгаковское 'по телефону'.

Магдалена тяжко вздохнула.

– Жизнь же…

– А коли так поступаешь, так хоть черноту снимай. Иначе все пеплом пойдет. Пепел к пеплу, прах ко праху…

Женщина дернулась.

– А что…

– Как снять? А знания денег стоят, девушка. Хотя бы тех, которые у меня украли.

Магдалена поглядела на старушечье лицо расширенными глазами. Испугалась, так-то… В руку Алаис почти мгновенно легли несколько монеток. Тяжелые. Золотые.

И Алаис довольно кивнула.

– Слушай внимательно. Я-то уйду, а чернота останется. Мне и проклинать тебя не пришлось, ты уж все до меня сделала, я просто собрала воедино…