сражений в такой-то миг, тут полгорода выгореть может.

Оставшиеся замешкались, растерялись, что делать – то ли к Маркусу, то ли помогать с пожаром – и мужчине этого хватило.

Оглянуться, броситься к калитке, благо, на заднем дворе всегда есть калитка. Засов?

Где он? Рука никак не нашаривает его, а стражники приближаются. Дичь опасна, только вот они в темноте не понимают, на кого охотятся. То ли грабитель забрался, то ли что еще? Вот его и не стараются схватить и скрутить, а ведь навались они всеми силами, могло бы получиться.

Маркус толкает дверцу плечом – и та легко поддается, распахиваясь наружу.

Маркус едва не упал, он-то толкал, что есть силы, а тут открыто! Темные улицы принимают его, скрывают следы, путают, позади шумит погоня, но мужчине это лишь добавляет сил. И в себя он приходит только в порту. Куча старых ящиков, нестерпимо воняющая рыбой, принимает его в себя, скрывает от противника, позволяет перевести дух.

Маркус знал столицу.

Он бывал здесь не раз, бывал с отцом, у них тут свои интересы, и… свои люди – тоже. Сейчас он переведет дух, подождет, пока затихнет погоня, и пойдет на кожевенную улицу. Там есть человек, который его и примет, и спрячет.

Таламир наверняка будет его искать, это и в воду не гляди, ближайший месяц ему придется отсиживаться где-нибудь в тайнике, но это и неплохо. Дать весточку отцу, чтобы тот не волновался, и – ждать. Выжидать подходящего момента.

Больше Эфроны в столице не появятся. Да и вообще – надо что-то решать. Ясно, что им при Лидии не жизнь, но что делать?

А что тут поделаешь?

Королева – девка продажная, взял ее король за красоту, а так там ничего нет. Ни благородства, ни древней крови – ничего. Только вот сына она родила, и править при нем будет еще долго, и трон под ней пошатывается. Вот и опирается на таких, как Таламир, на безродье, крестьянскую кровь…

Знает, что реши аристократы ее свергнуть…

Не удержится.

Нет, никак не удержится.

Мысль была страшноватой, но… чем Эфрон не король? Если уж эта девка на троне расселась, ноги раздвинув?

Древней крови в них, почитай, и побольше, чем в некоторых, а знамя восстания… да те же Карнавоны!

Уничтожен древний герцогский род, ни за что, подло, исподтишка… ах да, Алаис! Что ж, на вдове можно жениться не хуже, чем на невинной девушке. А и родится у нее отродье от Таламира – придавить, как щенка от беспородного пса.

Интересно, что сталось с женщиной, которая его выпустила. Тарла?

Маркус попробовал припомнить лицо. Нет, неясно. Морщины, седые волосы, платье служанки… может, она еще при Карнавонах была в доме? А когда их убили, возненавидела Таламира?

Вполне может быть.

И возненавидела, и постаралась ему отомстить, как смогла. Выпустила пленника, подожгла дом… интересно – это все, что она сделала, или он чего-то не знает?

Неважно! еще узнает.

Но сейчас ему надо добраться до своих.

Маркус попробовал встать на ноги.

А неплохо. После дней, проведенных в цепях, куда как неплохо. Кинжал удобно ложился в руку, меч был чуток длиннее и тяжелее того, к которому привык мужчина, но на безрыбье…

Ему надо добраться до кожевенного квартала – и пусть Арден примет души тех, кто решит ему помешать!

Таламир узнал о пожаре только утром.

Мужчина честь честью провел ночь в королевской опочивальне, а потому…

Простите, монтьер, мы вас искали. По дворцу искали, подметки стирали. К королеве в спальню?

Да кто ж в здравом уме будет вас искать у ее величества? Это ж невозможно! Самоубийство!

И слуг можно было понять. Лидия не отличалась добротой характера, сунься кто к королеве – такое бы устроила! Тюрьма бы раем показалась!

Домой Таламир мчался, как на пожар. И все равно опоздал. Городской особняк Карнавонов встретил его открытыми настежь воротами, выбитыми окнами, вытоптанным двором и – тремя телами.

Слуги толпились тут же, во дворе, и узрев Таламира, попятились назад. Мужчина не удостоил их и взглядом, глядя на тела.

Алаис?

Ир-рион! Не мог змеиный хвост не подложить, гад! Если жена погибла, не оставив наследника – это плохо. Очень плохо. У самого Таламира прав – шиш да маленько, охотники на титул найдутся…