И средь магического ходаСравнений, образов и словВзыскующая нас природаКричала изо всех углов,Что, отродясь не быв жестокой,Успокоенью моемуОна еще назначит сроки,Когда всю правду я пойму.И я хвалил себя за память,Что пронесла через годаСквозь жгучий камень, вьюги заметьИ власть всевидящего льдаТвое спасительное слово,Простор душевной чистоты,Где строчка каждая — основа,Опора жизни и мечты.Вот потому-то средь притворстваИ растлевающего злаИ сердце все еще не черство,И кровь моя еще тепла.
* * *
С годами все безоговорочнейСуждений прежняя беспечность,Что в собранной по капле горечиИ есть единственная вечность.Затихнут крики тарабарщины,И надоест подобострастье,И мы придем, вернувшись с барщины,Показывать Господни страсти.И, исполнители мистерииВ притихшем, судорожном зале,Мы были то, во что мы верили,И то, что мы изображали.И шепот наш, как усилителемПодхваченный сердечным эхом,Как крик, ударит в уши зрителя,И будет вовсе не до смеха.Ему покажут нашу сторонуПо синей стрелочке компаса,Где нас расклевывали вороны,Добравшись до живого мяса,И где черты ее фантазии,Ее повадок азиатскихНе превзошли ль в разнообразииКакой-нибудь геенны адской.Хранили мы тела нетленные,Как бы застывшие в движенье,Распятые и убиенныеИ воскрешенные к сраженьям.И бледным северным сияниемКачая призрачные скалы,Светили мы на расстоянииКак бы с какого пьедестала.Мы не гнались в тайге за модами,Всю жизнь шагая узкой тропкой,И первородство мы не продалиЗа чечевичную похлебку.И вот, пройдя пути голгофские,Чуть не утратив дара речи,Вернулись в улицы московскиеУченики или предтечи.
