Мозг не помнит, мозг не может,Не старается сберечьТо, что знают мышцы, кожа,Память пальцев, память плечЭти точные движенья,Позабытые давно, —Как поток стихотворенья,Что на память прочтено.
Все начинается трубойДостаточно искусной,Гудит пастушеский гобойЗадумчиво и грустно.Гобой — начало всех чудес.В затейливом сравненьеОн — архитектора отвесДля музыкостроенья.И весь оркестр духовой,Дыханье громобоя,Идет дорогой звуковойПо голосу гобоя.Напиток звука свеж и чист,И это знает каждыйИ пьет мелодию флейтист,Позеленев от жажды.И геликон ревет, как слон,Как будто бивни-трубыСогнуть и свить способен он,Пока в работе губы.Хрипун, удавленник — фагот,Типаж литературный,И тот дает, разинув рот,Пассаж колоратурный.А у кларнета силы нет,И он почти не дышит,И только охает кларнетВсе тише, тише, тише.На нотной лестнице тромбонСпоткнулся в нетерпеньи,Он позабыл про камертон,Про скользкие ступени.Но дирижеру опыт дан,Наверное, недаром,И он взрывает барабанРассчитанным ударом.Гудит струной дощатый пол,И хлопают литавры,Как будто вышел дискоболИ пожинает лавры.И сотрясаются окрестВсе горы и все долы,Покамест духовой оркестрИграет марш веселый.
