— Просто не могу простить себе ту слабость, — признался Клещ. — На меня словно наваждение нашло какое.

Хлесткий звук ударил по барабанным перепонкам. Над крышей ДК вспыхнула молния. Что-то не так было с этой молнией. Пришлось напрячь и без того перегруженный мозг, чтобы понять: молния ударила после грома! Можно было даже решить, что в этом месте звук распространяется быстрее скорости света. Странности этим фактом не исчерпывались. Нормальная молния характерна резкой вспышкой разряда и мгновенным исчезновением. Здесь же молния и не думала никуда исчезать. Она била в низкие тучи откуда-то с крыши дворца культуры, все более искажаясь и ветвясь. Можно было долго ломать голову, придумывая объяснения этому феномену, но Прохор все понял сразу:

— Это он.

— Кто? — насупился Клещ. — Только не говори, что это…

— Да. Бука.

Внутри ДК было пусто и жутко. Остатки то ли мозаик, то ли фресок на стенах придавали этому зданию сходство с античными руинами. Но сейчас они не собирались исследовать этот радиоактивный бетонный остов. Словно вишенка на торте, самая главная загадка ждала их на крыше. Было вполне обоснованное опасение: здание напичкано смертельными ловушками и радиоактивными пятнами. Им повезло — до самого верха добрались без приключений.

Приключения начались на крыше. Трижды громыхнуло, и лишь спасительная «чуйка» нажала где-то в мозгу тревожную кнопку, заставив Прохора прокричать:

— В сторону!

Клещ и Лола среагировали мгновенно. Все трое шарахнулись в разные стороны, и тут же, в места, где они только что стояли, ударили с неба три ослепительно-синих разряда. Но в отличие от той молнии, что была видна снизу, эти разряды тут же рассыпались раскаленными искрами, оставив воздухе острый запах озона.

— Вот черт… — выдохнула Лола. Вытаращилась на Прохора. — Как ты догадался?!

— Гром перед молнией, — скупо пояснил Прохор.

— Это тоже ловушка? — нервно озираясь, спросил Клещ.

— Она охраняет меня, — откуда-то сбоку раздался новый голос.

Все трое взглянули, наконец, в ту сторону, что до сих пор оставалась вне поля зрения, как какое-то «слепое пятно». Именно оттуда в небо уходил непрекращающийся разряд. Причем именно так — снизу вверх, в отличие от молний, едва не прикончивших пришедших.

Теперь стал виден и источник этой странной молнии.

Она била прямиком из головы темной фигуры, сидевшей на темном бетоне, сложив ноги на манер буддистской статуэтки.

— Бука… — произнес Прохор.

Не очень уверенно: лицо сидевшего скрывал низко надвинутый капюшон. Однако тощая фигура, неуловимая манера держаться, а главное, голос намекали на то, что это действительно Бука. Прохор сделал было шаг в его сторону, но Клещ придержал его за ремень дробовика со словами:

— Осторожно. Что, если он сам — ловушка для нас?

Эти слова поразили Прохора. Он никогда не задумывался о том, что есть Бука в его жизни. И слово «ловушка» странным образом подходило к этому мрачному образу.

— Не бойтесь, — негромким, усталым голосом сказал Бука. — Я уже сообщил ей, что вы ко мне. Она вас не тронет.

— Да кто эта «она», черт возьми?! — разозлился Клещ, выпуская из рук ремень и неохотно следуя за Прохором.

— Зона, — так же тихо отозвался Бука.

При этом его тихий голос гремел в мозгу с силой приказов командующего парадом. Странное место, странные свойства света и звука, самого воздуха. Преодолевая накатывающее чувство нереальности происходящего, Прохор заставил себя подойти и сесть напротив Буки, косясь на беззвучную молнию, продолжавшую ломано извиваться над головой Буки. Логично было бы с ходу спросить: «Что это за хрень такая?» Но в этих местах своя, иногда довольно странная логика.

А потому Прохор спросил:

— Ты общаешься с Зоной?

— Никто не может общаться с Зоной, — отозвался Бука. Теперь его лицо стало видно в бледном свете затянувшегося разряда молнии. — Я просто слышу и чувствую ее. Иногда прошу о чем-то. Но она никогда не отвечает напрямую.

— А-а… — протянул Прохор. Можно было сколько угодно делать вид, будто он понял, что имеет в виду этот человек. Но есть вещи, понять которые нереально. Их можно только пропустить через себя.

— Я ошибся… — прошептал Бука. И непонятно было, к кому он обращался — к заявившейся на крышу троице или просто в пространство перед собой. — Она так и не отпустила меня. Просто ненадолго ослабила поводок…

Прохор оглянулся на спутников. Те тоже уселись прямо на крышу, но на некотором отдалении. Видать, не горели особым желанием приближаться к