Забавно: еще сто лет назад подобные свойства организма остались бы незамеченными в принципе. Просто по причине отсутствия в мире полупроводниковых приборов. Теперь же это было сродни специфической инвалидности двадцать первого века. Отсюда, кстати, следовал еще один интересный вопрос: а нет ли в человеке других заложенных свойств, способностей или, напротив, неспособности к чему-то, еще не появившемуся в этом мире и даже не имеющему пока названия?
В общем, было о чем поразмышлять на досуге. Только вот самого досуга практически не было. Зато у происходящего имелся другой тревожный момент: слухи о человеке, способном избавить от нейрофона, расползались быстрее, чем этого хотелось самому Провидцу. И, видимо, далеко за пределы базы. А желание многих и многих людей выйти из-под новомодной зависимости оказалось куда сильнее его возможностей.
Через неделю своей «спасательной активности», на пике своего почти мистического авторитета у несчастных затравленных людей, Прохор понял: больше так продолжаться не может. Со всей очевидностью становилось ясно: рано или поздно «мусорщики» пронюхают о местонахождении Провидца. И скорее рано, чем поздно: слухи имеют свойство расползаться в геометрической прогрессии. Это была та самая история, когда благие намерения ведут прямиком в ад.
Можно не сомневаться: «мусорщики» его вычислят, и охота за ним возобновится. И теперь могут уже не посылать на него толпы безмозглых геймеров, а заявятся самолично со всей мощью своего инопланетного оружия. И тут уж не стоит рассчитывать на поддержку группировки «Вирус», в чьи планы он вмешался со своей неуместной отзывчивостью. Ведь он приведет «мусорщиков» прямиком на базу, подставив и бойцов сопротивления, и тех, кого они защищают.
В такой ситуации выход представлялся только один: уйти самому. Тем более что с Принцем отношения не сложились и, похоже, не сложатся. Жаль расставаться с новым напарником. Да и Лола — свой парень, с такой девкой хоть в огонь, хоть в воду.
Уходить решил ночью. Пешком — так меньше шансов попасться на глаза обладателю нейрофона, чей взгляд равнозначен бездушному взору наблюдателя «мусорщиков». Главное — уйти подальше от городской черты и вообще — держаться в стороне от больших городов.
А там… Там видно будет.
Он мрачно усмехнулся: может, «мусорщикам» только того и надо — чтобы он просто сбежал? Чтобы не мешался под ногами, препятствуя осуществлению их нечеловеческих планов?
Сидя на походной раскладушке в своем контейнере типа люкс, при бледном свете свечей, Прохор прикидывал, что взять с собой из небогатого набора вещей. У него был рюкзак — где-то раздобыла Мара. Был приличный набор продуктов, нож, аптечка. Телефона не было по известной причине. И это к лучшему: так врагу будет труднее выйти на его след.
Оружие. С этим хуже. У него целая пара ТТ, но всего четыре патрона, если он ничего не путает.
Достав стволы, вдавил кнопку на рукоятке первого, выбрасывая магазин. Так и есть: в этом — два патрона. Теперь второй…
— Это еще что такое?
Из рукоятки второго ТТ вместе с магазином выпал плотно сложенный клочок бумаги. Что-то он такого не помнил, меняя магазин до того, как оставил пистолеты в обиталище Буки.
Значит, бумажку вложил кто-то другой.
Сердце пропустило удар. Он осторожно поднял бумажку, оглядел со всех сторон. Неровно сложенная, смятая — ее явно запихивали в рукоятку в спешке. И единственным, кто мог оставить записку в таком странном месте, да еще положив пистолеты обратно, туда, где их оставил прежний хозяин, — мог быть только один человек.
— Бука…
Медленно выдохнув, Прохор развернул записку. Еще оставалась вероятность того, что бумажку в рукоять запихнул он сам, второпях подхватив где- то в кармане. Какой-нибудь случайно забытый чек из магазина — да мало ли что?
Только он не помнил, чтобы выводил на бумажке какую-то непонятную схему карандашом. Или чем-то похожим на грифель либо кусочек угля — первым, что попалось под руку рисовавшему.
Нахмурившись, Прохор вглядывался в рисунок, пытаясь понять, что на нем изображено. Получилось не сразу. Он вращал бумажку, пытаясь определить, где у рисунка верх, где низ, пока скупые линии не совместились в мозгу с другой картинкой, которую он где-то уже видел.
Несколько небрежно набросанных прямоугольников, круг на переднем плане… Что-то он видел похожее. Притом — совсем недавно.
Его вдруг как ошпарило: картинка в голове проступила, как на фотобумаге, погруженной в проявитель.
Он вспомнил.
В Зоне.
Вот где он видел эти бледные контуры. Всего пара минут, проведенных в стране радиоактивного ужаса, — но запомнил он их надолго. Кособокие прямоугольники — это дома. Круг — колесо обозрения. Если на бумажке действительно схема — лучшего ориентира, чем этот зловещий аттракцион, не
