Что же ты так, братишка? Сам третьего уровня, – да ты Сяве в подметки не годишься! – знать меня не знаешь, а по одежке судишь. Смотри-ка, сразу неприязнь!
В этот момент я так злюсь на Башку, будто это он виноват в том, что ушла Яна. Вспоминаю, что «возможен спонтанный инрейдж», и именно он сейчас происходит, успокаиваюсь, но не могу отказать себе в маленькой мести.
Передразниваю его: вытаскиваю мобилу, подношу ко рту и, так же исподлобья пялясь на охранника, начинаю считать: «Раз, два, три, четыре, пять. Вышел зайчик погулять…»
Он не выдерживает первым и отводит взгляд, а потом и вовсе поворачивается спиной.
Глупо, согласен, но позволило отвлечься и отбросить мысли о Яне.
Домой иду пешком, обвешанный дебафами. На бег нет сил.
Вернувшись, снимаю и сразу закидываю в стиральную машину одежду, ставлю на разогрев остывшие крылья, а сам иду в душ смыть пот сегодняшней беготни. Бегал, бегал, а выносливость не поднял ни на пункт.
Под монотонное капанье из протекающего крана задумчиво ем, не чувствуя вкуса. Насытившись, выпиваю чашку горячего черного чая и чувствую прилив сил – дебаф «Слабость» снят, а метаболизм разгонять я буду большой кружкой крепкого кофе. Быстро прибираюсь на кухне и получаю системное уведомление с жизнеутверждающими новостями:
Как страшно жить! Сменил один дебаф на другой! Сейчас что ни возьми с полки супермаркета, все будет содержать опасные соединения! Спасибо, неведомый чувак-создатель, но от фастфуда не откажусь, хоть обвешайте меня дебафами, как новогоднюю елку!
Сажусь в свое изрядно расшатанное кожаное кресло. Под моим весом оно жалобно выдыхает, поскрипывает, но стоит мне замереть, успокаивается. Делаю большой глоток кофе, прикрываю глаза и пытаюсь сосредоточиться. Мне сильно хочется закурить, как обычно после еды или когда надо что-то обдумать, но я отмахиваюсь, делаю несколько глубоких вдохов-выдохов и концентрируюсь на том, что хочу увидеть интерфейс.
Какие-то мутные размытые вспышки, переливы… В череде двигающихся бесформенных пятен вижу одно черное и неподвижное. Оно имеет форму ромба, относительно небольшое, но самое главное, оно мерцает. Фокусируюсь на нем, и пятно проявляется, становится четким, теперь видно, что на нем изображен красный восклицательный знак.
Открываю глаза – ромб не исчезает, висит передо мной, как эффект в 3D-кинотеатре. Протягиваю руку, чтобы дотронуться, но рука, естественно, проходит сквозь. Мысленно пытаюсь «кликнуть» по нему, и у меня получается! Появляется системное диалоговое окно:
– Да! Принять! – кричу я, но ничего не происходит. «Кликаю», вдавливаю взглядом кнопку принятия и проваливаюсь в ничто…
Нахожу себя на полу в позе эмбриона, видимо, свалился с кресла. Кругом темень, за окном глубокая ночь. Пытаюсь встать, но руки подгибаются, – я впечатываюсь лицом в пол и снова почти теряю сознание. Переворачиваюсь на спину и жду, когда онемевшее тело придет в себя. Глаза чешутся, ощущение, что соринка попала и не одна; все затекло, с уголка рта стекает слюна, но разум неожиданно чист и ясен – как будто мозг отформатировали, а поверх накатили свежую операционку.
Тру глаза, пока не понимаю, что это не соринки. Это пиктограммы и бары.
Мне открылся интерфейс!
В отличие от игрового, этот скуп на красивости. Строгие пиктограммы – мелкие однотонно-серые квадратики с черной иконкой. Они находятся почти вне поля зрения, растянувшись по всей верхней границе, воспринимаются как ресницы, например, и нужно «дотягиваться» до них, закатив глаза вверх. Только при таком наведении пиктограмма увеличивается и становится активной – можно «кликать».
Пробегаюсь взглядом по всем, пока ничего не открывая: силуэт человека, книга, глобус, восклицательный знак и знак вопроса. Негусто. Где мой внепространственный безразмерный рюкзак?
Пробую подвигать иконки, и у меня получается. Размещаю их чуть «дальше» от себя, и теперь они выглядят как таблички, зависшие в воздухе в метре от меня.
