Мрачная пещера с низким потолком. Стены и пол выложены золотыми плитами с инкрустацией из драгоценных камней. Все блестит в свете факелов и свечей, но все равно мрачно и тоскливо.

– Филлос, осмелюсь напомнить: у Люкоса сегодня день рождения! – Я стояла посредине этой пещеры, около стола, выточенного из цельного алмаза.

У входа застыла охрана и несколько придворных в ожидании милостей и распоряжений.

– И что ты хочешь? – с неприкрытым недовольством глянул на меня из-под кустистых бровей высокорослый дворф, оглаживая черную окладистую бороду. На нем красовалась корона. Металл почти был не виден под россыпью отборных камней. Кряжистую фигуру облегали богатейшие доспехи. – Чтобы я станцевал по этому поводу? Когда я в этом участвовал?

– Но… – откровенно растерялась я. – У него сегодня совершеннолетие, и я думала…

– Она думала! – громко захохотал дворф, хлопая ладонью по столу. – Она еще умеет думать! – Потом внезапно успокоился. – Это твои проблемы – ты их и решай. Не можешь организовать прием?

– Все готово, – торопливо сказала я, испуганно пряча голову в плечи, – но мы с детьми… мы бы… мы бы хотели…

– Не мямли! – рявкнул чернобородый, прожигая во мне взглядом дыру. – Говори, что хотела, и проваливай! У меня куча дел. И я не могу тратить свое время на бесполезную женщину, которая принесла мне троих детей и ни один не достоин называться дворфом!

– Но Филлос, – попятилась я, отчаянно закрывая собой подавленных таким поведением отца детей, – наши дети очень умны…

– Да-да, – отмахнулся от меня «муж», – очень! До такой степени, что никто из них не может поднять королевский молот дворфов. Только перо, бумагу и ложку! – Он набычился. – Когда твои кузены предложили мне этот неравный брак, то я согласился на мезальянс только из-за эльфийской поддержки. – Он окинул меня взглядом, в котором было неприкрытое отвращение. – Ты никогда меня не привлекала, но твое приданое и влияние родственников… К тому же князь почему-то испытывает к тебе слабость и при каждом удобном случае интересуется твоим здоровьем… И зачем ему такое страшилище?

– У него хорошая память, – опустила я глаза, стараясь не выдать своей боли. Уже прошло много лет, и моя красота испарилась. Сказались одинокие, бессонные ночи и страх за собственную жизнь и будущее детей.

– Так что ты все же хотела? – вспомнил о причине визита чернобородый.

– Филлос, – я жалко улыбнулась и шагнула к мужу, – надеюсь, ты придешь к нам вечером на праздник… Мы соскучились…

– Нет, – холодные, злые глаза дворфа впились в меня, словно иглы. – И не умоляй. Сама воспитала наследника хлюпиком, вот и вытирай ему сама сопли! Ты прекрасно знаешь, что я не сгноил тебя в нижних подземельях лишь по одной причине: ты чем-то до сих пор интересна князю! Но когда он перестанет о тебе спрашивать…

Повисла тяжелая пауза. У меня – той – опустились плечи.

– Пошла вон! – рявкнул король дворфов, приподнимаясь из-за стола. – И не смей меня больше беспокоить по пустякам, или я отдам твоего любимчика в свою гвардию и заставлю тебя наблюдать за его тренировками!

– Прости, – мгновенно склонилась в поклоне женщина, украдкой стирая струящиеся по щекам слезы. – Этого больше не повторится.

Я с трудом вытолкнула себя оттуда, как пловец выныривает с большой глубины. В эту реальность меня не засосало ни на йоту, ни капельки. Я отторгаю, не приемлю такую жизнь, а она – меня. Квиты.

И вот это называется счастье? Я отшатнулась от окон и в недоумении уставилась на Магрит, вытирая непрошеные слезы.

– Леля! – мгновенно ринулся ко мне Ладомир. – Что ты там увидела?

– Вы действительно считаете, – смотрела я на Магрит сквозь пелену слез, – что это называется «жить долго и счастливо»?

– Я сказала «относительно счастливо», – равнодушно пожала плечами женщина. – Другой реальности у тебя нет. Только эти, – кивнула она в сторону окон. – Или здесь, – припечатала она. – Я не могу показать тебе жизнь с Ладомиром, потому что ее еще нет. Ты не выбрала его, не смирилась с вашим браком…

На этих словах вокруг меня закружились тоска и боль, проникая под кожу и больно жаля.

– …а значит, – жестоко продолжила Магрит, – нет и вашего будущего.

– Есть! – упрямо сжала я губы, не собираясь отступать перед… да ни перед чем! – Что я должна сделать для этого?

– Ничего особенного, – тепло улыбнулась мне женщина. – Просто откажись от своего родства с эльфами и признай князя своим мужем…

– Леля! – выскочил вперед Магриэль, как будто ему петарду сзади привязали. – Заклинаю тебя – не торопись! Это нельзя будет повернуть вспять! Клятва или отречение, произнесенные перед Демиургами, – вечны и нерушимы!

– Деточка, – забеспокоилась шмырг, – не торопись, родная. Я всегда тебя поддержу, и он для тебя лучший выбор, но не решай сгоряча…

– Я люблю тебя, сестренка, – грустно улыбнулся Лелик под согласное кивание Болика. – И… приму твой любой выбор, только не отвергай нас совсем, пожалуйста…

– Не отказывайся от счастья, Леля, – в комнате возникла Кувырла в своем настоящем обличье, – не повторяй моих ошибок! Жизнь в одиночестве тосклива и безрадостна! Никто не подарит тебе тепла, – прижала она руки к груди, – не разделит твое одиночество…