– Попалась, – повторил он и рывком потянул на себя. Шнур натянулся и врезался в кожу. Я попыталась высвободиться, но чем больше боролась, тем сильнее петля затягивалась. В конце концов я схватила шнур и, намотав на кулак, дернула к себе. Шнур впился в пальцы. Сжав свободную руку в кулак, я врезала нападающему под дых и весьма крепко, так, что выбила у него из легких воздух, а руку пронзило болью. Я слишком поздно поняла свою ошибку и не успела отскочить подальше, как он, подхватив шнур, оплел и второе запястье. Затянув его, он свел обе мои руки спереди и торжествующе усмехнулся.
Я сцепила пальцы и ударила его со всей мочи в челюсть, разбив ему губу. Усмешка сползла с его лица, но это не помогло мне выпутаться. Он перехватил шнур покрепче и дернул на себя так, что я потеряла равновесие, а затем стукнул кулаком под ребра. Я согнулась пополам и не успела прийти в себя, как он, сбил меня с ног. Я повалилась на землю. В нескольких шагах от меня Уэсли, пошатываясь, пытался подняться на четвереньки. А Сако, направляясь к нему, волочила по земле металлический прут. Но затем второй нападавший стиснул мое горло руками, поднял на ноги и потащил к ближайшему зданию. Я пыталась позвать Уэсли, но он слишком крепко сдавил мне горло. Затем он прижал меня спиной к двери, достал из кармана темный ключ и вставил его в замок. А в следующую секунду втолкнул меня в Архив. Уэсли, Сако, грязная дорожка и все остальное исчезли из вида.
Он швырнул меня на пол в приемной. Как только я попыталась подняться, стражники схватили меня и поставили на колени. Агата ждала, остальные Библиотекари выстроились за ней. Очевидно, им уже рассказали, что случилось. На их лицах была смесь ужаса, печали, замешательства и отвращения. Патрик стоял по одну сторону от Роланда, Лиза – по другую. И оба его сдерживали. Я посмотрела ему в глаза, заметила золотой ключ у него на шее. Мне хотелось, чтобы он понял и поверил мне, даже если это невозможно. Я снова попыталась встать, и снова стражники поставили меня на колени перед Агатой.
– Я предупреждала Хейла, что так все и будет, – произнесла она, в ее глазах плескалось ледяное торжество. – Нарушенная психика и вероломное сердце. Тебе есть что сказать?
Но я не могла этого сказать. Я должна была убедить их, что все так и есть. Все во мне восстало, когда я, сплюнув кровью на темный каменный пол, выпалила:
– Архив будет разрушен!
Агата наотмашь ударила меня по лицу. Бровь обожгло болью, глаз залило кровью.
– Я пошла за Хейлом. Уведите ее.
Стражники подняли меня на ноги.
Я с силой бросилась вперед и вырвалась из их рук. Собрав всю силу воли, я подскочила к Роланду, прижав связанные руки к его груди. Со стороны это выглядело как мольба, но лишь потому, что никто не заметил, как я обхватила пальцами его золотой ключ. Ключ, который одним поворотом может оживить или отправить в вечный сон и которым пользовались лишь Библиотекари. Острыми иглами боль и онемение расползлись от пальцев к запястьям, но ключ я не выпустила.
– Поверь, – прошептала я, сжав в руке ключ, но тут подоспели стражники и стали меня оттаскивать. Я, как могла, сопротивлялась. Звуки борьбы заглушили щелканье порванной цепочки. Я спрятала ключ, сунув его в рукав, когда меня сразил сокрушительный удар. Я рухнула на пол. Меня подхватили еще две пары рук – это тоже были стражники.
На голову мне накинули капюшон. Стало черным-черно.
– Хватит, мисс Бишоп, – велел Патрик, пока меня волокли по коридорам Архива. Я же думала лишь о том, что этого наверняка не хватит. А потом услышала голос Уэсли, доносящийся из приемной. Он выкрикивал мое имя и с кем-то громко спорил. Все во мне болезненно сжалось. Он не должен был влезать в это дело. Пока меня тащили по коридору, я слышала, как за ним гнались люди и как затем Патрик тихо отдал какой-то приказ. Я почувствовала, как один из стражников оставил меня и направился на шум. Вместо него меня подхватил Патрик – его руки я знала прекрасно, потому что за минувшие четыре с половиной года он латал меня бесчисленное количество раз.
Он, член Отряда и второй стражник проволокли меня в одни двери, затем – в другие, и наконец втолкнули в абсолютно пустое помещение. Наши шаги отдавались гулким эхом, а мое имя как будто отскакивало от стен. Потом вдруг настала тишина, и я не понимала, то ли стало так тихо от того, что закрыли дверь, то ли они поймали Уэса. Но я внушила себе, что с ним все будет хорошо, даже если я попытаюсь освободиться.
Руки мне крепко стиснули, впившись пальцами в рану, и грубо усадили на стул. Я возблагодарила это странное онемение, распространявшееся от ключа и позволявшее не чувствовать боль. Они срезали с запястий металлическуий шнур и, не дав подняться, пристегнули ремнями за талию к стулу. Потом привязали руки к холодным подлокотникам, а щиколотки – к ножкам стула. Выхода не было. Я выкручивалась, скованная ремнями, но все было напрасно, и они это знали.
– До свидания, – сказал Патрик, затем дверь открылась и закрылась, и в комнате стало тихо. Абсолютно тихо. И абсолютно темно.
