явившиеся на приглашение гримуара обитатели пустоши нас не нашли.

«Нет, я не довольна», — обиделась Дэна.

«Это радует!» — огрызнулся я, подобрал подол юбки и пустился бодрой рысью по ночной степи, как породистый верховой ящер.

Монстра я заметил первым. Огромный кузнечик с небольшого дракона ростом, естественно, белый, со слюдяными крыльями, бодро скакал в нашем направлении. Двигался со странной угловатой грацией, присущей насекомым. Красавец. Весьма голодный красавец! Прошлый раз именно такая пакость чуть не уменьшила мне количество ног. До нуля.

Ничком упав на землю, я затаился в траве.

«У нас есть знак Братства», — шепотом напомнила Дэна.

«Ударим петухом по насекомым?»

«Пищевая цепочка в действии. Птички едят мошек».

«Тогда у нас есть еще один ее член — мышь. Только, похоже, у нашей нетопырихи инфаркт случился от радости, что к нам такой мелкий кузнечик скачет!»

«Зато она коптит. Зря мы ее потушили, сейчас бы дымовая завеса пригодилась».

«А мы ее повторно петухом приложим!»

Мышь испуганно пискнула и тут же замолкла, поняв, что лучше снова выдыхать искры и клубы дыма, чем изучать гигантское насекомое изнутри.

Я прислушался к шуршанию травы. Пронесло? Нет?

Кузнец приземлился в шаге от нас. Шевельнул головой и нацелился на распластанную по земле вкусность. Под вопли мыши я рванул с места. На ходу создавая знак Братства, соображал, что эффективнее.

«Мышь!» — подсказала Дэна.

«Мышь!» — пришел к тому же выводу я. Кузнец хоть и большой, но шустрый, зараза, а моя меткость в чужом теле оставляет желать лучшего. Потому что у меня удачно выходило только пол в агентстве бесов дырявить.

Выхватив из-за плеча нетопыриху, я приложил знак Братства к ее крылу. Лоскуток ткани с ее ушей слетел под напором дыма. Цапнув меня за палец, мышь кругами пошла вверх, оставляя густой черный след, которой был прекрасно виден даже ночью.

Пока кузнечик таращился на неизвестное явление в небе, я несся по степи, задрав юбку до панталон. Сигал через кусты, трещины в земле, как горный архар, то бишь козел.

«Мышь!» — возмутилась Дэна.

«Догонит!»

«Точно?»

«А ты сомневаешься?»

«А вдруг ее съедят?»

«На ней защитная печать!» Я же не изверг — такими преданными мышами ради спасения своей шкуры жертвовать.

«А было очень похоже».

Я с ритма сбился от такого признания.

«Дэна, а ты о чем думала, когда предлагала нашей мышке выхлоп включить?»

«О том, что потом ты сделаешь еще один знак и ранишь кузнеца, чтобы он за нами не погнался. А ты побежал!»

«То есть про печать ты не вспомнила?»

«Вспомнила! — И через смущенную паузу: — Потом. Это ты на меня плохо влияешь! Я раньше все продумывала и выбирала самый…»

«…Безумный вариант».

«Самый лучший! А теперь я что-то постоянно забываю, потому что ты есть. А тебя иногда нет! Это ты виноват!»

Пример женской логики. И все же приятно чувствовать себя нужным. Именно таким, какой я есть.

«Не преувеличивай, семье ты тоже нужен. В такой же комплектации».

«Я знаю». Но тут другое.

«Знаешь? И все равно сбежал из дома?»

«Не сбежал, а ушел».

«Зачем?»

«А ты зачем стала охотницей за головами?»

«Хотела маме доказать, что я чего-то стою».

«И я хотел».

Пару секунд пироженка озадаченно сопела, потом спросила: «Но ведь они не знают, что Хрис Сант — это ты. Так ведь?»