Она улыбается, и на щеках у нее появляются ямочки.

– Камеры вмонтированы в экран. Думаю, одна находится там, где ты видишь мой правый глаз. И да, твои Зрители тебя увидят.

Я прищуриваюсь. Действительно, пиксели на экране кажутся чуть менее ровными на месте ее правого глаза. Замечательно. Значит, Зрители видели, как я корчу рожи, накладывая макияж.

Она кладет ногу на ногу.

– Ну что ж, и как тебе игра после сегодняшнего вечера?

С чего бы начать? С того, например, как игра становится то отпадным приключением, то крахом всей моей жизни?

– Было труднее, чем я думала, хотя и не там, где я ожидала.

– Ты имеешь в виду испытание с Сидни?

Ок. Мы решили называть вещи своими именами.

– Угу.

– Хочешь что-нибудь ей сказать?

Мое сердце начинает биться быстрее.

– Она все еще смотрит игру? – спрашиваю я, уверенная, что человек из НЕРВа знает ответ.

– Не могу сказать, присутствует ли Сидни в числе наших зрителей. Но что, если бы это было так?

Я гляжу вниз на столик, раздумывая над ответом, а потом смотрю Гейл прямо в правый глаз.

– Я бы сказала ей, что жалею о том, что напала на нее, и когда все это закончится, нам нужно будет хорошенько поговорить. Кстати, ребята, вы не забыли заблюрить ее лицо во время трансляции? Ведь она-то согласия на это все не давала.

Как будто это имеет значение… Все, кому нужно, знают, с кем именно я разругалась.

Гейл остается невозмутимой.

– Мы же не хотим тратить время на скучные технические подробности, правда?

Вообще-то, есть пара технических деталей, которые я не прочь обсудить, – например, когда они наконец прекратят блокировать мои звонки или откуда они вообще узнали, что я обижена на Сидни. Но я знаю, что эта женщина не ответ ни на один из этих вопросов, и просто смотрю на нее безо всякого выражения.

Она наклоняется вперед, уперев локти в колени.

– Давай поговорим об Иэне. Что ты о нем думаешь? – тон у нее становится доверительным, «между нами, девочками». Я напоминаю себе, что у нашего разговора около девяти тысяч свидетелей. А, может, и больше.

Я чувствую, как мои щеки розовеют.

– Он классный парень.

– Наша аудитория считает, что «от него слюнки текут», а ты?

Я пожимаю плечами.

– Глаза у меня есть.

Она смеется.

– Будем считать, что это – «да». Думаешь, вы будете потом встречаться?

И какого она ожидает ответа?

– Мы об этом не говорили. – Если, конечно, Иэн не шутил насчет того, что сводит меня в «Кофейник». Или шутил?

– Вы целовались?

Я выпрямляюсь на стуле.

– Хм-м, это вроде как личное, вам не кажется?

Она усмехается.

– Дорогая, какие уж теперь между нами секреты? Ты так не думаешь?

Я не знаю, что на это можно ответить, и просто жду продолжения.

– Итак, Ви, почему же ты участвуешь в игре НЕРВа? Ведь это вообще-то на тебя не похоже.

Самодовольное выражение ее лица заставляет меня напрячься. Откуда она знает, что на меня похоже, а что нет? Да и после всей этой истории с Мэтью и Сидни вполне очевидно, почему я играю. Каких еще признаний ей нужно? Или она хочет, чтобы я сказала, как меня задолбало чувствовать себя невидимкой?

Я подаюсь вперед и шепчу:

– Иногда здорово сделать что-то такое, что выходит за рамки твоего обычного поведения.

Гейл хлопает в ладоши.