У меня кружилась голова. Я попыталась глубоко дышать, боясь, как бы меня не стошнило, прижимала ткань к шее. Дыши, Лия, дыши. Все будет в порядке… но мир завертелся еще быстрее, и я даже не была уверена, чьи слова слышу – Кадена или мои собственные.

Я возился с трупом, закидывая его на спину своего коня. Кровь испачкала мне плечо. Запах тления пока не появился, но мне приходилось отворачиваться, чтобы глотнуть свежего воздуха и не чувствовать ароматов немытого тела и испражнений. Такова смерть. В ней нет благородства.

Сразу за горным гребнем я видел узкое глубокое ущелье. Я повел коня туда через лес. Никто не найдет тела в этой пропасти, а дикие звери и силы природы о нем позаботятся. Большего он не заслуживал.

Я никак не мог выбросить из головы образ ее окровавленной шеи. Много раз мне доводилось видеть окровавленные перерезанные глотки, но… по приказу родного отца? Этот убийца не был простым бродягой. Я знал, что отдан приказ о ее розыске и задержании, что за ее голову обещан выкуп. Об этом много судачили в городке неподалеку от Сивики, где я останавливался, пока разыскивал ее. Я не сомневался, что приказ – не более чем жест, призванный умиротворить Дальбрек.

Ну, и кто же после этого дикари и варвары? Жители Венды или правитель Морригана? Что за отец отдает приказ убить собственную дочь? Даже волки защищают своих волчат. Неудивительно, что она сбежала.

Убивать неприятеля во имя войны – одно. Убивать собственных отпрысков – совсем другое.

– Один выходной! Один выходной – и поглядите, в какую неприятность она вляпалась! – причитала Берди, ощупывая мою шею.

Рядом сидел Каден с ведром, на случай, если меня снова станет тошнить.

– Ну не специально же я искала встречи с грабителем, – оправдывалась я.

Берди смерила меня оценивающим взглядом. Она-то знала, что в Терравине отродясь не было грабителей – особенно странно, чтобы на тихой верхней тропе они подстерегали бедно одетую девчонку, явно без гроша за душой, – но в комнате сидел Каден, а при нем Берди не могла и не хотела говорить напрямик.

– В городе полно приезжих, кто знает, что у них на уме, надо быть осторожнее!

Нож только оцарапал мне шею, почти не прорезав кожу. Берди сказала, что ранка там не больше блошиного укуса, но что из шеи кровь всегда так и хлещет. Поэтому она положила на порез жгучую мазь, так что я отшатнулась.

– Сиди смирно! – прикрикнула на меня хозяйка.

– Да все уже в порядке. Не надо раздувать целую историю из пустяка…

– Только посмотрите на нее! У тебя шея располосована от сих до сих…

– Вы же сказали, что это укол не больше блошиного укуса.

Берди ткнула пальцем, указывая на мои коленки.

– Да ты до сих пор вся трясешься, как осиновый лист!

Я опустила глаза. Колени и в самом деле дрожали крупной дрожью. Усилием воли заставила их замереть.

– Да и как тебе не дрожать от слабости – ты же отдала все, что утром съела.

Берди не спросила о причинах того, что заставило меня расстаться с завтраком. Она знала, что я не боюсь вида крови, а разговор о трупе мы благополучно замяли, Каден просто сказал, что Рейф остался разобраться с грабителем. Берди не спросила, что это значит. Я тоже. Мы просто порадовались, что есть кому уладить это дело, хотя я не могла себе представить, куда можно девать труп, если не отвезти его к констеблю. Но я до сих пор слышала то, как он это сказал. Нет, он не собирался обращаться к властям.

Не было никаких сомнений, что мертвец был злоумышленником, кровавым убийцей. А больше Рейфу ничего и нужно было о нем знать. Достаточно того, что он видел, как тот приставил мне к горлу нож, видел кровь, стекающую по моей шее. К чему беспокоить констебля, если подходящий овраг намного ближе? Вероятно, именно так поступают в отдаленных безымянных местностях. Что ж, если так, я буду только рада.

– Ты уверена, что там был только один злодей? – спросила Берди. – Иногда они собираются в шайки.

Она не могла спросить напрямую, но я понимала: женщина пытается понять, не нагрянет ли к вечеру на постоялый двор рота королевских гвардейцев.

– Это был злодей-одиночка, я уверена. Других с ним не было.

Берди издала долгий басовитый звук, что, как я догадалась, было ее версией облегченного вздоха.

– Ну вот, – и она закрепила на моей шее аккуратную повязку. – Готово.