– Захариус – величайший маг Прелести! – вновь подала голос Розочка. – Он очень сильный!

– И это говорит старшая фея? – презрительно поинтересовалась рыжая, заставив Яркую замолчать и покраснеть от стыда. Голос Полундры стал очень громким: – Захариус Удомо сильный колдун, это знают все. Но я видела маленькую девочку, ученицу Непревзойдённых, готовую насмерть драться с Захариусом за то, что он сделал. Драться за каждую из вас. Мстить за каждую Звезду Забвения, которая изгадила наш мир. Мстить за каждую вашу подругу, которая никогда больше не вернётся в Прелесть. Сражаться ради того, чтобы вы остались здесь. Я видела Непревзойдённую, которая почти потеряла память, но осталась большей феей, чем любая из вас. Я видела Непревзойдённую, которая не помнит Прелесть, но любит её больше, чем любая из вас. Я видела Непревзойдённую, которая прямо сейчас, пока вы собираетесь к своим мамочкам, идёт в бой против вашего злейшего врага, и я спрашиваю: вы на самом деле феи?

– Не понимаю, почему ты упрямишься? – Удомо всё ещё надеялся, что Ириска согласится с его доводами и добровольно покинет Прелесть. – Через пять-шесть лет ты обо всём забудешь. Обязательно забудешь! Ты станешь взрослой и никогда больше не вернёшься в Прелесть! Зачем ты рискуешь?

– Ради друзей. – Девочка кивнула на Петровича и Хишу, которые нервно топтались возле «Бандуры».

– У тебя нет друзей.

– У меня их много.

– И где они?

– Я здесь! – Хиша первым понял, что разговор подходит к концу, и молниеносно оказался рядом с девочкой. – Не веришь – попробуй обидеть мою Непревзойдённую!

– Дикий Страус… – Колдун высокомерно скривил губы. – В каждой бочке затычка.

– Я не затычка! Я птица!

– Нелетающая.

– Ты уже отстирал костюм от орехового супа?

В ответ Захариус лишь рукой махнул, показывая, что не считает нужным продолжать разговор с Диким.

– Меня тоже не забудь. – Авессалом занял позицию с другой стороны от Ириски.

– Петрович… Сумасшедший изобретатель.

– Многие называют меня гением.

– Я думал, ты умнее, – хмыкнул Удомо. – Ты-то ведь должен знать, что со мной лучше не связываться.

– Знаю, – кивнул инженер, почёсывая бороду.

– И что?

– Я не могу не связаться. – Авессалом чуть пожал могучими плечами. – Ты разрушаешь Прелесть.

– Делаю её лучше!

– Нет.

– Не важно. – Колдун остановился, не стал продолжать спор и вновь перевёл взгляд на девочку. – Это всё? Больше никто не захотел рисковать ради тебя? Все отвернулись? Нет, не отвернулись – разбежались по тёмным углам и трясутся от страха! Феи сдались, Непревзойдённая, так сдайся и ты.

– Нет! – Ириска сжала кулачки. – Прелесть – это наш мир!

– За свой мир нужно сражаться, – убеждённо произнёс Удомо. – А твои жалкие подружки умеют только щебетать в ПрелеСети, обсуждая мальчиков и наряды, да фотографироваться, сложив губки бантиком.

– Нет…

– Так докажи! – неожиданно закричал колдун. – Покажи своих друзей! Покажи тех, кто не испугается моей армии!

И повинуясь неслышному приказу, на песок прекрасного пляжа стали выходить воины. До сих пор их скрывала от глаз колдовская пелена, но когда она исчезла, Авессалом не удержался от печального вздоха, а Дикий Страус крякнул, как селезень, и распушил на голове перья.

Потому что врагов оказалось очень-очень много.

Первыми из Пелены Невидимости вышли силачи Кияшко – массивные и угрюмые. Они сменили потешные цирковые трико на доспехи, но их маленькие лица по-прежнему скрывались под масками. В руках Кияшки сжимали топоры и щиты. За силачами выехали всадники на зубастых бедозаврах, страшно рычащих и бешено вращающих глазами. Перед боем бедозавров опаивали настойкой ярости, и сейчас они готовы были растерзать кого угодно. А их предводитель, Ядош Тубрич, выехал в последнем ряду, в котором шли здоровенные долбоцефалы, и сидел на спине самого большого из них.

– Не знаю, зачем я привёл сюда такую огромную армию! – рассмеялся Удомо, с восторгом разглядывая солдат. – Ведь чтобы справиться с вами, последними защитниками Прелести, хватило бы и десятка Кияшек!

– Мы не сдадимся! – замирая от страха, выкрикнул Страус, прижимая крылом сумку.

– Ни за что не сдадимся, – эхом повторил Петрович, сжимая могучие кулаки.