– Ну… – мне даже неловко стало, из уст Мелисы все звучало как-то очень неправильно.

– Странное у тебя понятие справедливости, – наконец заключила она, поглядывая на меня подозрительно.

– Как ты и сказала, я немного подстроила его под тебя. – Я пожала плечами, наверное, в сотый раз с начала нашей беседы и дала себе зарок больше так не делать, а то Мелиса подумает, что у меня свело шею. – Ты можешь взять амулет и, воспользовавшись им, двинуться дальше, а можешь не взять и вылететь. Во втором случае будет некрасивый, но честный поединок. Судьям придется решить, у кого из вас меньше голоса. Готова пойти на такое испытание? Ну и опозоришься ты знатно, петь придется перед целым залом… Даже если по итогам выступления выяснится, что Каринара каркает еще противнее, тебе этот позор не забудут и сделают все, чтобы до конца ты не дошла.

Мелиса молчала. Я положила амулет на журнальный столик и двинулась к выходу.

– У тебя еще есть время для раздумий. Мне этот амулет не нужен, я и без него пою хорошо.

– Не боишься, что я тебя сдам? – спросила девушка и посмотрела очень пристально, мне даже неуютно под этим взглядом стало.

– Нет. – Я отвечала совершенно честно. – Если ты окажешься настолько глупа, я буду все отрицать… я очень хорошо умею отрицать. Доказать что-либо будет сложно. А себя ты лишишь последнего шанса.

Это было не совсем правдой, доказать мою причастность проще простого, но я надеялась, что в целом прямолинейная и честная Мелиса мне поверит, да и незачем ей было меня сдавать. Разумнее воспользоваться нечаянным подарком.

Я задумалась и свернула не в тот коридор. Так шла довольно долго, пока меня не отвлекли голоса и совершенно незнакомая обстановка. Я была обескуражена. Остановилась, проклиная себя за рассеянность, и оглянулась по сторонам. Коридор как коридор – обычный, замковый. В какую сторону идти – непонятно, вероятнее всего, назад. Как я сюда попала, было неясно, и как добраться до покоев – тоже. Не бегать же с криком: «Проводите меня, пожалуйста!» Конечно, откликнутся и до места назначения доведут, но стыдно. Да и лишнее внимание привлекать не хотелось.

Неясный шум, потом сдавленный стон и женский истошный крик заставили вздрогнуть. Я тут же, чуя неладное, кинулась вперед. Жучок из кармана выскользнул самопроизвольно и начал записывать все происходящее даже раньше, чем я вынырнула из-за поворота. Только выбежав на открытое пространство, я увидела, что попала на балкон-террасу. На полу навзничь лежал принц Георг, а над ним склонилась жена. Она теребила ворот его рубашки и рыдала. Уже бежали стражники, кто-то едва не снес меня, оттеснив к стене. Появилась пара заспанных фрейлин, придворные, среди них я заметила встревоженную герцогиню, которая даже не взглянула в мою сторону (к счастью). Как приговор, по коридору понеслась шокирующая весть – наследник погиб. И совсем тихо: «Да здравствует принц Колвин!» От этих слов и царящего в атмосфере горя стало нехорошо, и я отступила к стене, пытаясь отдышаться.

Никогда не думала, что маленькое пространство так быстро может заполниться людьми. Я стояла и чувствовала, как тугой комок скручивается в желудке – неприятное, гнетущее ощущение. Колвин появился спустя несколько минут. Растрепанный, в домашних брюках и наспех накинутом халате. Его даже не беспокоил тот факт, что халат нараспашку и позволяет всем желающим лицезреть накаченный торс принца. Остановился и тихо приказал никому не уходить. Даже во встревоженном гвалте его услышали и замолчали. Повисла гнетущая, давящая на уши тишина.

По мне Колвин только мазнул взглядом, и я поняла – это конец всему, что могло бы быть. Между нами сейчас выросла стена, и дело даже не в леди Эстер, которая уже цеплялась за рукав его халата, а в том, что будущие короли не выбирают себе жену сами.

Китиану Эстрогорскую взяли под руки и увели, а я осталась стоять как вкопанная. Даже если бы хотела, не смогла бы двинуться с места.

Мимо сновали люди, кто-то громко всхлипывал, кто-то стоял, будто истукан, а я наблюдала за происходящим словно сквозь разбитое стекло. Наверное, оно олицетворяло мои глупые мечты, о которых я боялась даже грезить. Тело погрузили на носилки и унесли под пристальным взглядом Колвина. Я видела, он хотел быть там, с братом, с его безутешной женой, но остался, как того требовал долг.

С каждым, кто оказался на месте трагедии, Колвин разговаривал лично. И со мной тоже. Стандартные фразы. Зачем была там? Куда шла? Что видела? И отстраненный, полный скорби взгляд. Скорбел сейчас принц не по нам. И я его прекрасно понимала. Сейчас его жизнь перевернулась с ног на голову.

– Он умер… да? – поинтересовалась я, все еще надеясь, что, как в сказке, возможен счастливый финал. Пусть не для меня, но хотя бы для Георга и его семьи.

В ответ молчание. Тишина – и скупое:

– Нужно ли мне говорить о том, что ни словом, ни жестом ты не должна даже показывать, будто видела, что тут произошло? Тебя не было сегодня ночью в этом коридоре. Понимаешь?

– Так он умер? – на вопрос принца я не считала нужным отвечать, и так все было ясно.

Колвин замялся и отвел взгляд. Он стал наследником. Я сглотнула и направилась прочь. У меня было четкое ощущение – отбор завтра закончат, а нас разгонят. Не уверена, что была способна горевать по этому поводу. Я не раз пожалела о том, что ввязалась в эту глупую авантюру.

– Иди спать, Лара. И что бы ты завтра с утра ни услышала, сделай вид, будто так и должно быть. Просто забудь этот день, – приказал он. Я послушно кивнула, понимая, что сейчас Колвин говорит не только о трагедии, произошедшей совсем недавно, но и о нашем путешествии к драконам. Только вот это