– Почему это женщины любят туманы?.. Они любят их напускать, но чужие не выносят.

Ютланд промолчал, был бы туман сплошным, полбеды, но в нем постоянно возникают сгущения, уплотнения, то двигаются угрожающе навстречу, то избегают соприкосновения, и чем дальше ступает Алац, тем больше Ютланду это место кажется населенным призраками.

– Может быть, – сказал он негромко, – это чей-то потусторонний мир?.. Для какого-то мелкого народа?

Она пугливо прошептала у него на груди:

– Разве потусторонний не один для всех?

– Но если боги разные, то и мир мертвых должен быть у каждого свой?

Она сказала рассудительно:

– Мы должны думать, как вышивать платочки, это важно для принцессы, а не забивать голову ерундой, над которой ломают головы мужчины. Ой!

Впереди раздался хруст, мелькнуло гибкое тело хорта. Вокруг него появились полупрозрачные силуэты, пытаются ухватить их, но хорт двигается быстрее молнии.

– Алац, – сказал Ютланд, – ты знаешь, что делать.

Он соскочил на землю, Мелизенда успела только увидеть, как он подхватил с земли длинную толстую жердь и, действуя ею как прутиком, расшвыривал наседавших со всех сторон то ли восставших из могил мертвецов, то ли призраков. Двое попытались поднырнуть под удары и ухватить его за ноги, но он подпрыгнул и с силой опустился на их головы.

Черепа с треском разломились, а он, не глядя на брызнувшую под сапогами кровь, свирепо бил во все стороны, каждым ударом сметая сразу по несколько тел.

Алац двигался, как бык среди овец, топча, разбиваясь копытами, лягаясь и хватая огромной пастью за головы. Мелизенда слышала хруст, Алац выплевывал кости черепа и хватал следующего.

Все закончилось еще быстрее, чем и началось, Мелизенда видела только разбросанные трупы, везде тишина, а Ютланд с толстой жердью в руках замер, прислушиваясь.

Она осмотрелась расширенными в ужасе глазами.

– Похоже, в этот мрачный лес никогда не заглядывает солнце… Верно, Ют? Вечный туман заполняет от земли и до облаков, здесь должны водиться страшные чудовища, а если здесь обитают и дивы, то самые жуткие на земле… Тебе страшно, Ютланд?

– Нет, – ответил он хмуро.

– Не ври, – сказала она уличающим тоном. – Тебе должно быть страшно.

– Почему?

– Каждому человеку страшно в таких местах.

– Да? – переспросил он. – Тогда быть человеком не очень-то уютно. Но если здесь чудовища, то лучше им попрятаться.

Она фыркнула.

– Потому что ты идешь?

– Потому что ты со мной, – ответил он серьезно. – Никому не дам тебя обидеть.

Она взглянула на него как-то беспомощно, ее щеки заалели, а она не нашлась, что ответить, а он отбросил жердь и поднялся в седло.

Туман начал понижаться, с седла Алаца уже видно, как они приближаются к этому гигантскому грибу башни, где сверху шляпка достаточно гладкая и плотная, а снизу плоть мясистая и вся изрыта щелями и норами.

Эти норы идут снизу вверх в темноту, гнилостный запах слышно даже отсюда. Хорт фыркнул и потер лапой чувствительный нос, Ютланд покосился на Мелизенду, но принцесса мужественно делала вид, что спутница героя не должна обращать внимания на такие мелочи.

Башня приближается с каждым шагом Алаца, норы все больше походят на соты, только здешние осы должны быть с медведей, и вообще исполинский гриб вблизи похож на гигантский ком воска, что расплавился однажды, потек, но внезапно застыл, превратившись в серый камень.

Алац остановился, Мелизенда спросила:

– Чего это он?

– Дальше нет хода, – ответил Ютланд лаконично.

– А как… же…

Не отвечая, он соскочил на землю и начал ходить расширяющимися кругами, с ним бегал и хорт, потом хорт понял, что ищут, и побежал быстрее, а круги у него стали шире.

Мелизенда слышала, как под их ногами шуршит толстый слой прошлогодних листьев, спросила с тревогой:

– Что с тобой? Голова закружилась?

Он пробормотал: