Щель уже видно отчетливо, внизу по утоптанной земле легко пройдет колонна солдат по четверо в ряд, но насколько же высоки стены справа и слева…

Алац замедлил полет, но все равно с обеих сторон камни замелькали с такой скоростью, что она видела только серые одинаковые стены, подумала только с облегчением, что никто даже не успеет натянуть лук, а не то чтобы еще и попасть в них стрелой хоть сверху, хоть снизу.

Ущелье в конце все же вильнуло, Алац на огромной скорости чуть не задел боком стену, но через пару мгновений вырвался на простор, впереди только бескрайний радостный мир зелени и возделанных полей, стада крохотных коровок и очень мелкие домики среди островков деревьев.

– Ют, – крикнула Мелизенда, – лучше пусть не видят нас в небе!

– Почему? Ты возвращаешься на трон!

– Сам знаешь!.. Давай вниз. Лучше вернуться… скрыто, что ли?

Алац, все так же мощно работая крыльями, начал снижаться, земля внизу замелькала пугающе часто, понеслась все ближе и быстрее под пузом коня, а он, рисуясь умением, красиво выпростал ноги в самый последний момент.

Мелизенда вздрогнула от первого толчка о твердую землю. Копыта застучали громко и сильно, она перевела дух уже с облегчением, все-таки так хоть и медленнее, но привычнее, а Ютланд, понимая ее страх и волнение, жарко дохнул в ухо:

– Справимся. Мы справимся.

Она затихла в его объятиях, как хорошо и сладостно, так бы и остаться на всю жизнь, но у человека есть долг, как говорили ей наставники, она сказала рассудительно:

– Во дворец нельзя. Нужно подумать, кому можно доверять… У отца было много друзей, но все они такие друзья…

– По охоте? – спросил он.

– И по пирушкам, – ответила она. – Веселые, добрые, беспечные… Никто не видел и не хотел видеть тучи на горизонте. Только Корнелиус, советник моего отца, предупреждал его и меня, что в тцарстве поднимаются силы, готовые сместить законную власть, а вместе с нею изменить сам Вантит…

– Тогда к Корнелиусу? – спросил он.

Она помолчала, он ощутил, как напряглась, даже дыхание пошло сдавленное, наконец проговорила ровно:

– Он во дворце, так что туда нельзя.

– Ладно, – ответил он, хотя ощутил, что самое важное не досказано. – Тогда будем искать других союзников?

Она подумала, сказала уже другим голосом:

– Сверни правее, а там за рекой владения князя Ангислава Щедрого. Он всегда был другом отца.

– Уверена, что теперь не с тем Гайвороном?

Она кивнула.

– Гайворон ему всегда не нравился. А все запросы Ангислава не простираются дальше охоты на оленей и уток. Такие люди не примыкают к мятежам.

Ютланд молча повернул Алаца. Забежавший далеко вперед хорт обиженно вернулся и, получив новое направление, азартно ринулся со всех ног.

Деревья разошлись в стороны, открывая простор синевы и зелени, далеко впереди заблистал красивый город на огромном пологом холме, но Ютланду сразу видно, что это не просто город, а крепость-город.

Три ряда защиты в виде стен из массивных каменных блоков между стенами дома. Даже за самой первой уже старые и обжитые, хотя это не первая, по времени как раз последняя, а самая первая опоясывает центр города, такие везде привычно называют Старым Городом.

– Не расширяется, – заметил Ютланд, – хотя внутри чуть ли не на головах друг у друга сидят. Вон как тесно! Боятся нападений?

– В Вантите никто не воюет друг с другом, – ответила она уязвленно. – Просто расширяться некуда. С одной стороны берег реки, с другой топи…

– Почему топь не замостили? – поинтересовался он. – Нравится, как лягушки поют?.. А еще просвещенный Вантит.

Она ответила обиженно:

– А что тебе лягушки? Лягушки тоже люди. Пусть поют. Многим нравится. У нас поинтереснее дела, чем в болотах пачкать сапоги. Сами высохнут, мы не артане, торопиться некуда.

Алац красиво понесся к воротам, обгоняя ряд телег с товаром из сел, на воротах стражи только посматривают за порядком, никакой платы за въезд, богато живут…

Хорт исчез впереди, Мелизенда пыталась высмотреть его среди народа, спросила встревоженно:

– Не потеряется?

– Хорт? – удивился Ютланд. – Он уже у ворот княжеских хором.

– А знает, где они?

Ютланд спросил с удивлением: