– Пришлось по вкусу настолько, что они решили остаться.

– Любишь ты гостей, Иван Архипович. Ох, любишь, – погрозила Лиза пальчиком.

Но было заметно, что ответом она довольна. А отчего бы и нет, коли ворам, пришедшим к тебе домой, дали такой укорот, что и иным наукой будет. Лиза и сама не заметила, в какой момент вдруг стала относиться к Пскову как к своему дому. Вот так проснулась как-то поутру и представить себе не смогла, что когда-то сможет расстаться с этими краями. А ведь такое вполне вероятно. Вече каждый год сызнова принимает решение, оставаться ли князю на столе в следующий срок или податься восвояси.

В этот момент дверь вновь открылась. Хм, да нет. Пожалуй, все же распахнулась, и в кабинет буквально ввалился князь Трубецкой. Такое впечатление, что он хотел тут увидеть какую-то только ему ведомую картину. Н-да. Чего уж там. Наверняка ожидал и вместе с тем боялся застать супругу в объятиях полюбовника. Это легко читалось на его лице, по выражению из смеси облегчения и разочарования.

– Будь здрав, князь, – с легким поклоном поздоровался Иван.

– Здравия тебе, князь. – Рудаков отвесил более глубокий, пусть и не раболепный, поклон.

А что такого? Это у Ивана привилегия не кланяться низко даже государю московскому. И, кстати, никто его ее не лишал. Или забылось, или вопрос этот настолько серьезен, что решиться в одночасье, без доказательства вины, никак не может. Ни следствия же, ни суда над Иваном не было. Трубецкой же, по сути, подданный Николая. Вот так все заковыристо.

– И вам здравия. Иван Архипович, поговаривают, ты пять сотен шляхтичей в капусту порубал?

– Не пять, князь. А только чуть больше трех, – спокойно возразил Карпов. – Точнее сказать не могу, потому как какое-то число потонуло в Великой.

– А скольких твои штурмовики достали на литовской земле, тоже не ведаешь?

– Отчего же. До границы сумели добраться двадцать два человека, из них шестнадцать шляхтичей, остальные боевые холопы. В живых остался только один. Повезло паразиту, вовремя отделился от остальных. Ну да ничего. Придет время, и его к ногтю придавим, – спокойным голосом неспешно пояснил Иван.

– Прошу простить, князь, мне там надо, – подался к двери Рудаков. – Привезли оборудование для лаборатории, принять бы.

Ага. Сообразил, что разговор может быть очень непростым. А оно ему надо? Ладно бы касалось медицины, тогда бы его отсюда и пинками не выгнать. Но в намечающуюся беседу он лезть не хотел. Тем более что ему не впервой предоставлять свой кабинет для общения этой троицы.

Угу. Так чтобы по отдельности они ни разу не беседовали. С одной стороны, Иван не желал провоцировать князя, пусть и ловил себя на том, что его отношение к Лизе претерпело весьма серьезное изменение. С другой – Трубецкой ревновал супругу, и не на шутку. Ну и, наконец, была еще одна сторона. Проявляемое недоверие лишний раз подтверждало, что у этих троих отношения далеко не простые, и ссора княгини с царем – вовсе не пустой звук, а имеет-таки место быть.

– Ты хотя бы понимаешь, что можешь спровоцировать войну с Литовским княжеством? И хорошо как не со всей Речью Посполитой.

– А что такого я сделал? Мне не надо было оборонять свой дом от бандитов?

– Оборонять? Ладно. А где пленные? Где раненые? А когда твои штурмовики добивали беглецов в Инфлянтии, ты тоже оборонял свой дом?

– Князь, о каких пленных ты тут вещаешь? – начал заводиться Иван.

Плевать на княжеский титул. Иван уже и сам далеко не последний человек в Пскове. Вот уже год как Замятлино – не просто его вотчина, но получило статус нового, тринадцатого пригорода Пскова. И Карпов был его представителем. Что с того, что он обладал всего одним голосом, как и остальные пригородские? Зато имел право присутствовать на заседаниях малого веча. Причем, в отличие от Трубецкого, Иван еще и участвовал в принятии решений. Князь же имел только совещательный голос.

– Кабы была война, то дело иное. Но ко мне домой пришли воры. Пришли грабить и убивать. За что и поплатились. В чем ты зришь мою вину? – и не думал уступать Иван.

– А ты ее не видишь? Ты побил три сотни шляхтичей и около сотни боевых холопов, но не видишь своей вины?

– Интересно. Я ить не задавался вопросом, сколько там было шляхтичей, а сколько холопов. Разве только в отношении беглецов. А ты вона как все ведаешь. Откуда, князь?

– Ты на что намекаешь? – вздыбился Трубецкой.

– Я ни на что не намекаю, а просто задаю вопрос.

– Может, уже хватит? – не выдержав, раздраженно бросила Лиза. – Как бабки базарные. Бояре известить изволили, они же и опасаются, что война начнется. И заруби себе на носу, Иван Архипович, супруг мой уже многие годы несет на своих плечах груз княжеского стола, и не тебе сомневаться в нем.

– Прости, княгиня, прости, князь, – приложив руку к груди, обозначил поклон Иван. – Да только вор – он и есть вор. А боярин там, шляхтич или лесной разбойник – для того, чей дом грабят, разница невелика.

– Разница-то невелика, – вновь заговорил Трубецкой, – да последствия могут быть разными. И сегодня я вовсе не исключаю возможность военного похода литовского войска. Кабы ты просто намылил им холку, оказал помощь раненым и потребовал выкуп за пленных, это бы поняли и приняли. Но ты