– Когда похитители лисиц утащили тебя, я думал, тебе конец. – Его правое ухо шевельнулось. – И мне оставалось одно: вернуться в Дикие земли. Я отправился прямиком к Джане, чтобы рассказать обо всем. И очень удивился, когда она заявила, что ты жива.

– А она-то откуда знала?

– Одна из Старейшин по имени Мика сказала ей. Мика умеет чувствовать такие вещи.

– Это такое лисье искусство?

Сиффрин посмотрел мне в глаза:

– Это состояние называется «пашанда». Только Старейшины такое умеют, а Мика – самая искусная из них. Они вроде как погружаются в транс и собирают знание из ветра.

– А Пайри? Его она тоже почувствовала?

– Я не знаю. – Сиффрин посмотрел на свою переднюю лапу. – Я ведь разговаривал только с Джаной. И рассказал о том, что видел в состоянии маа- шарм после того, как стая Зачарованных погналась за нами. Она согласилась с тем, что ты особенная. Ей не нравилось, что ты бродишь в одиночестве: это опасно.

Мой хвост раздраженно дернулся.

– До этого я и сама додумалась.

– Путь к Камню Старейшин опасен. Там есть и дорога смерти, и леса, и тропа, которая появляется лишь с последней каплей сумерек. Древние силы стерегут земли, окружающие Камень. Не каждый может его найти. А если за тобой будут охотиться, ты не уйдешь далеко. Мэйг узнает о тебе от Карки.

– Карка мертва, – решительно сообщила я.

Сиффрин удивленно вскинул голову:

– Но ты не?..

– Нет, не я.

Я подумала о волке из Логов зверей. Он убил посланца Мэйга, как будто ему это ничего не стоило. Я вспомнила яростную, грубую силу зубов волка, засохшую кровь на его шерсти…

– Но Зачарованные знают о тебе, – сказал Сиффрин. – Значит, и Мэйгу все известно.

Я прорычала:

– А что он сделал с моей семьей, они тоже знают?

Сиффрин поморщился.

– Мне бы следовало сразу сказать тебе всю правду, но, пожалуйста, пойми меня! – воскликнул он. – Мне строго приказали найти Пайри. Я думал, что ты, узнав обо всем, не разрешишь помогать тебе. Мы просто оказались в центре войны за свободу нашего рода… и я должен был сначала сообщить о случившемся Старейшинам. Я ведь тогда тебя не знал. А потом уже поздно было рассказывать.

Я ощутила, как дернулась моя шкура.

– О, я понимаю! Ты просто меня использовал. – Мой взгляд скользнул по его передней лапе, которая казалась темной в лунном свете. – И все эти разговоры о Джане и Старейшинах… Я ведь знаю твой секрет: он выжжен у тебя на коже!

Хвост Сиффрина вздрогнул.

– Тебе известно, что я не из Зачарованных. Может быть, ты думаешь…

– Тогда почему на тебе их метка?

– Если ты так сильно меня ненавидишь, то зачем поделилась со мной маа-шарм?

Мы злобно уставились друг на друга. В наступившем молчании ручей как будто стал журчать громче; вода неистово бурлила, переливаясь через камни. Сиффрин поднял морду к луне.

– Я был тогда куда моложе, чем ты сейчас. И жил в Болотных землях… Я ведь тебе говорил об этом, да? Помню клочковатую траву, заводи с большими желтыми цветами, тучи комаров, что поднимались в воздух в сумерках. А вот свою семью забыл. Может быть, я был лисенком из большого выводка – рядом как будто возились другие малыши… Остались смутные ощущения безопасного места, где витает неотчетливый приятный запах. Даже облик матери исчез из моих воспоминаний. Не знаю, какой она была – поджарой, высокой?.. Хорошо ли охотилась?.. Цвет ее меха тоже не помню.

Я нахмурилась, всматриваясь в Сиффрина, и спросила:

– И что, Зачарованные пришли за тобой? Это они поставили метку на твою лапу?

– Зачарованные не владеют лисьим искусством… они не могут похищать волю других лисиц. Для этого им понадобились Нарралы.

– Это личная стража Мэйга?

– Они вроде Карки… – Сиффрин опустил голову. – Нарралы опытны в лисьем искусстве. Если ты видишь стаю Зачарованных и среди них свободную лису, беги со всех ног! Спасайся!

Я вздрогнула, припомнив одноглазую лисицу.