своему собеседнику, женщина с пронзительным смехом – перед выходом из дома она пшикнула духами в декольте (так в семнадцать лет научила ее мама). Ну а пока здесь шумно и весело. Если немного ускорить происходящее, станет заметно, как люди, подобно тучам, клубятся вокруг важных фигур, и самая большая туча собралась вокруг господина Вошберна. Его присутствие определяет расстановку сил в комнате; шорох его крыльев вызывает землетрясение у бара и поднимает волны рядом с шезлонгами у выхода в патио. Ричард Вошберн привык быть центром циклона, однако сегодня он не один. Что-то неладно, в плавном течении его жизни происходят непонятные пертурбации. По ворсистому полу перемещается другой эпицентр, еще одна зона высокого давления. Быть может, это торнадо. Зарождающийся ураган. Пролетит он мимо или сожрет Дика целиком? Вероятнее всего, он лишь усилит его могущество и расширит владения, однако может и представлять угрозу. Как бы то ни было, игнорировать его нельзя. Вот почему он проталкивается сквозь толпу ко мне и протягивает руку, готовясь произнести большое и значительное приветствие.
Тут глаза Дика Вошберна распахиваются. Я тоже чувствую перемену и примерно догадываюсь, что случилось, хотя еще не успел обернуться. Если мое прибытие было подобно тропической буре, налетевшей на райский остров Дика с теплым климатом и регулярными осадками, то это больше похоже на приход Моисея к берегам Красного моря. Ветра и течения замедляются, утихают вовсе. Событие исторической важности. Из коридора доносится странный и смутно знакомый звук. Звяканье туфель с железными набойками.
– Привет, Гумберт! – немного визгливо говорит Диковошь. – Безумно рад тебя видеть!
Интересно, бывал ли Гумберт Пистл на званых вечерах или пришел впервые? И зачем он тут? Может, Диковоша хотят повысить. Или Гумберт хочет сожрать его живьем.
– Ричард! – восклицает Гумберт Пистл. – Что ты, я не мог пропустить такой вечер. Но я отвлек тебя от гостя. – Не от гостей, а от гостя, то есть от меня. Гумберт Пистл протягивает мускулистую руку. Вторая (возможно, протез) благожелательно засунута в карман брюк, от чего Пистл выглядит слегка помятым, но костюм пошит так безупречно (несомненно, Ройс Аллен до последнего стежка шил его сам, из чистейшей крайней плоти бронтозавров), что вид у него просто до ужаса расслабленный.
– Я Пистл, зовите меня Гумберт…
Я узнаю строчку – так же он представлялся нам на встрече в Гаррисбурге – и выдаю продолжение:
– Пистл от слова «пистоль»…
Он секунду медлит и договаривает:
– Пистоль – это оружие…
– Ну разве не обидное имечко?
Теперь все внимание Гумберта Пистла сосредоточено на мне, и его взгляд тяжелым валуном давит мне на грудь. Воцаряется мертвая тишина, только какой-то недотепа выбрал этот момент, чтобы закончить предложение словами «… жалкий членосос!». Он умолкает и прячется за урну. Я бы его пожалел, но сейчас занят излучением добродушия и безобидного, веселого, предприимчивого тонкошейства.
Дик Вошберн несколько раз меняется в лице и выглядит так, словно вот-вот шлепнется в обморок. Я запоздало вспоминаю, что Гумберт Пистл – Ubermann[14], главный игрок. Вряд ли он часто слышит, как его передразнивают подчиненные. Вероятно, последний человек, который это сделал, теперь чистит туалеты. У него один глаз и изъясняется он отрыжками, потому что Пистл-зовите-меня-Гумберт вырвал ему гортань.
– Ты прав! Чертовски прав! – Его глаза искрятся и видят меня насквозь.
– Я бы выпил, юный Ричард! Где у вас бар? А потом я хочу поближе познакомиться с этим джентльменом – он напоминает мне одного мальчугана с ужасным именем.
Хохоча, он уводит тонкошея прочь, как будто это его дом и его вечеринка. Когда Гумберт Пистл подходит к бару с плиточным полом, его ботинки издают «цок-цак» – видимо, разболтались фирменные набойки Дэниела Пранга, как и предупреждал Ройс Аллен.
– Железный характер! – выдавливает Том Линк.
– Грандиозный человек, – соглашается Рой Массаман.
Оба делают богопоклоннический жест, как в фильмах про Калифорнию: воздевают руки к потолку и сгибаются в пояснице. Я отворачиваюсь, надеясь увидеть что-нибудь примечательное и под этим предлогом уйти. В саду мерцает темно-розовой подсветкой бассейн Дика Вошберна. Первый раз такое вижу. Впрочем, за двадцать лет я вообще не видел частных бассейнов, но отчего-то полагал, что они подсвечены белым или синеватым светом. В этом же плещутся багровые тени, и он больше похож на место для безудержного флирта и свиданий, чем для плавания. Стеклянные двери, ведущие в сад, пока закрыты, но от воды идет пар – стало быть, она теплая, а вокруг бассейна установлено несколько уличных обогревателей: когда спиртное потечет рекой, самые смелые и красивые обнажатся и попрыгают в воду. На вышке в дальнем конце бассейна устроился, скрестив ноги, зловещий доктор Андромас.
Уже одно то, что он сидит у всех на виду, пугает меня до потери пульса. В его появлении нет ничего сверхъестественного. Он перелез через забор. Видимо, следил за мной. И он на моей стороне (или я на его). Но доктор Андромас
