В шахтах женщинам брызгали в лицо водой и давали пить…

Он огляделся, увидел стакан с водой, секунду поколебался, затем, сделав пару глотков, чтобы успокоиться, плеснул немного на край платка и бережно обтер им лицо королевы.

И лишь потом запоздало вспомнил, что вполне мог случайно стереть какую-нибудь женскую хитрость вроде пудры или румян, о существовании которых за тридцать лет совершенно позабыл.

— Сенарг? — распахнула глаза Зантария и встревоженно всмотрелась в виноватое лицо мужчины. — Что случилось?

— Ты сознание потеряла, — огорченно выдохнул он. — Это все ведьма бестолковая… не могла поделикатнее объяснить. Выпей водички, а?

— Где ты ее взял?

— Тут на столе стояла…

— Там какое-то зелье, вылей, — приказала она.

— А я уже половину выпил, — признался оборотень, размашисто выплескивая воду в ближайший цветок.

— Стой! — запоздало крикнула королева.

— Что случилось? — нахмурился Сенарг.

— Раз ты выпил, значит, и мне нужно было…

— Светик мой… — вспомнил старый закон оборотень, опустился на ковер у ее ног и прислонился лбом к дрогнувшим коленям, — не нужно тебе ничего пить. Я всегда был только твоим, таким и остался. А за сына не знаю как и благодарить… я даже предположить не мог. Такой красавец вырос, умный и сильный. Прости…

— Ты его видел? — встревожилась Зантария.

— С час назад. Хотел познакомиться… он же мне теперь вожак.

— И как он?

— Спросил, почему я еще не рядом с тобой. — Изворачиваться и лгать Сенарг никогда не умел, а ей — и не желал.

— А ты? — затаила дыхание королева.

— Теперь рядом, — коротко сказал волк и смолк, ожидая приговора.

Она склонилась, обхватила руками его голову, прижалась лицом к волосам, пахнущим какими-то горьковатыми цветами, и всхлипнула, счастливо и виновато:

— У меня еще двое сыновей…

— Занта… — чувствуя, как стремительно тает застарелая острая сосулька, казалось навечно пронзившая сердце, выдохнул оборотень, — я рад, что они есть. И никогда никого не обижу и взглядом. А как они относятся к Раду?

— Недавно сказали, что собираются брать с него пример, и никто не желает становиться королем, — сквозь слезы засмеялась Зантария. — Так что придется тебе.

— Но это невозможно! — встревожился Сенарг. — Я ведь простой оборотень.

— Ты отец герцога Шаграйна, — шепнула она мягко, — и вожак по характеру, иначе пленники чернокнижников никогда бы не признали тебя своим главой. А о том, как написать указ, подумают Фанья с Годренсом. Незаконного мужа подданные мне не простят, и меня бы это даже на миг не взволновало, если бы не было сыновей. Они ведь не стерпят, будут вызывать на дуэль каждого злоязыкого сплетника.

— Из тебя получилась замечательная мать и настоящая королева… — признал Сенарг с легкой печалью, но договорить Зантария не дала.

— А теперь я собираюсь стать такой же хорошей женой, — заявила ему со смущенным смешком, — а ты постараешься стать справедливым королем. У тебя получится… а я так устала. А сейчас нам пора собираться, Анэри сказала, что магистры нашли главарей чернокнижников, и я хочу посмотреть этим нелюдям в глаза.

Но прежде чем встать, крепче прижала к груди припорошенную сединой голову любимого и осыпала ее торопливыми поцелуями. Оборотень вмиг забыл, куда она там собиралась, притянул ее к себе, перехватил инициативу… и опомнился лишь через несколько минут, услыхав робкий стук в дверь и обнаружив любимую женщину лежащей рядом на ковре.

— Солнышко, а может, не стоит тебе смотреть на каких-то негодяев? Останемся тут, — с надеждой пошутил Сенарг, вглядываясь в раскрасневшееся лицо любимой.

— Нельзя, — охнув, покраснела она еще жарче, поспешно отодвигаясь и оправляя платье. — Я быстро.

Вскочила и сбежала в спальню.

— В любом другом случае я бы ни за что не согласился, — неохотно поднимаясь, с ласковой усмешкой проворчал оборотень ей вслед. — Но к этим гадам у меня тоже есть свой счет.