да еще некромантку нашу Лин обожает. Так та нутром тоже зверь.

— Это воспитанница старого графа?

— Она самая, сир.

— Помню эту историю. Залог за нее был баснословный. Рекордный.

Дворецкий виновато развел руками, но многозначительно так усмехнулся:

— Так ведь вернул граф почти все деньги. Оказалось, девочки, за которых Лин тогда глотки господам порвала, были похищены. Вот их отцы и отблагодарили ее, а уж она сумела как-то графа упросить, чтобы деньги эти взял. Не любит она в долгу оставаться.

— И это помню, — с легким недовольством произнес король. — Опять просить за эту женщину будешь, Энхем? Не будет ей помилования. Дворянская кровь — не вода. И казнить за преступления не ее прерогатива, а королевского палача.

Дворецкий молча поклонился. Давний у них, видать, спор. Однако… Вот посидишь так тихонько, прикидываясь обивкой кресла, и откроются интересные вещи. А Лин у нас, оказывается, заступница. Правильно поступила. Хотя… помиловал бы ее король, а? И в замке без нее спокойнее бы стало.

— Позови лорда Орияра, мэйстр Чесс. И передай, чтобы стража привела эту вашу загадочную Оллу. Посмотреть хочу, действительно ли она такая блаженная, что и допросить нельзя.

Дворецкий, поклонившись, попятился к двери, но король остановил его:

— Воспользуйся чеером, магистр Энхем. Ты ведь все равно передаешь каждое наше слово своему господину, не так ли?

Магистр! И почему я не удивлена? Разве может на такой должности быть какой-нибудь завалящий маг? Экономка вот только подкачала.

— Нет, сир, простите, но не передаю. — Старик отрицательно качнул головой, и его рука потянулась к серьге со встроенным некромантским «мобильником».

— Минутку, — прервал его Артан Седьмой. — Тогда еще вопрос, магистр, — прежде чем позовешь лорда Орияра. Уверен ли ты, что Дэйтар все еще предан мне?

Дедушка Энхем прямо побелел от негодования.

— У меня нет в этом никаких сомнений, государь!

— Ступай, пожалуй, магистр Энхем. Проследи, чтобы Оллу не спугнули. Ваша блаженная не должна ничего заподозрить.

Откланявшись, дворецкий наконец нас покинул, оставив меня на растерзание ястребу. Ничего, нас, Коршуновых, даже ястребами не запугать.

Отмерев, я поднесла к губам чашку из тончайшего фарфора. Правда, тут он назывался фьирл, но не суть важно. Почти все названия мой мозг успешно адаптировал к привычным земным.

— Как вам понравился Лаори-Эрль, мэйс?

— Он прекрасен.

— А его хозяин?

— Я не обсуждаю качества моих работодателей, сир. Это не принято в моем мире.

— А вы бы хотели видеть лорда Орияра не как работодателя, а как мужа?

Я отставила чашку — рука дрогнула. А король-то времени не теряет. И дворецкого выставил.

— Я бы хотела вернуться домой, сир. Стать собой. Это единственное желание, которое я полностью могу считать собственным. В остальных не могу быть столь уверена, пока моя душа соседствует с чьей-то еще.

Король кивнул, принимая сказанное.

— Ваше возвращение и в моих интересах, мэйс Тамара. Вы тут чужая, вы внесли хаос в привычную для меня картину мира. Я даже не поверил сначала Дэйтару, решил, что переутомление плохо сказывается на его разуме. Но потом вспомнил легенды об иных солнцах под иными небесами. Хотя логичнее предположить, что вы проникли к нам из Нижнего мира и захватили разум леди Тиррины. Боюсь, все священство храмов Темных Небес так и подумает. Ваше возвращение, до того как слухи о вас просочатся за пределы Орияр-Дерта, избавит нас от конфликта с этими влиятельными силами.

— Я понимаю. Так вы меня вернете или просто… изгоните мою душу из чужого тела?

Артан облокотился на стол, сложил перед собой ладони домиком, слегка пружиня подушечками пальцев. Мой папа тоже любил так делать, говорил, что так ему лучше думается.

— Вы поставили нас перед сложным выбором, мэйс, — вздохнул король. — Жизнь Тиррины — это с большой вероятностью ваша смерть. Мне бы очень не хотелось причинить вам вред и тем более лишать жизни. Вы не преступница, вы жертва обстоятельств. Но ваша жизнь — это смерть графини Барренс. А нам нужно вернуть Тиррину, убедиться, что она в здравом уме и памяти, и допросить, чтобы установить степень ее вины в тяжком преступлении. Она не должна остаться безнаказанной, если совершила его сознательно.

— Простите, сир, но я не понимаю, почему вы стали инициатором брака леди Тиррины и лорда Дэйтара Орияра, если она и преступница и айэ?

— Мы считали, что Тиррина стала пустым листом. Айэни Зим клялась, что ее бывшая ученица выгорела как айэ и кровь чиста. Оставалась еще сырая