— Не что, а кто. Последний раз в этой башне побывала Тиррина Барренс. То, что вы видите, — ее месть Лаори-Эрлю. Мне удалось локализовать удар, но пока не удалось излечить.

Поверить невозможно, что Тиррина была таким чудовищем.

Я даже притронуться боялась к жутким, сочащимся слизью стенам. Шагу внутрь ступить не могла. Но мне стало жутко и больно. До слез. Так же больно, как самому замку, в котором гноилась целая башня. Я вспомнила прекрасные блистающие апартаменты, отведенные для короля. Вот таким должен быть Лаори-Эрль. А еще вспомнила тусклые по сравнению даже со служебными коридорами картины парадных залов.

— А в парадных залах что произошло, милорд? Там тоже… месть?

Он кивнул:

— Тот же яд. Но там его удалось нейтрализовать, хотя замок еще не оправился. Это как некроз тканей. Нужно время, чтобы не только остановить процесс, но излечить и нарастить новые.

Граф с усилием закрыл дверь, подержал, мучительно морщась, ладони на ее створках, восстанавливая охранный светящийся узор. И мы двинулись прочь. Кажется, куда-то в подземелья, куда он сам же запрещал мне соваться.

— Если бы душа Тиррины Барренс не изменилась после катастрофы, вы не смогли бы и шагу ступить в мой замок, — говорил граф, помогая мне спускаться по крутым лестницам. — Он бы не смог вас уничтожить, но попытался бы. Именно поэтому, заподозрив, что Тиррина пытается проникнуть в Орияр-Дерт под маской, я вывел портал под стены. На всякий случай, вдруг король не прав. Я наблюдал, мэйс, я все время наблюдал за вами. Тиррина, даже лишенная магии, не могла так измениться. И я признаю свою ошибку, вы — абсолютно другой человек. Боюсь, слишком другой. Никто из знакомых мне девушек не додумался бы до того, чтобы принимать ставки на самих себя и поставить это на такую широкую ногу за какую-то неделю.

— Просто я не аристократка.

— Нет, — улыбнулся лорд. — Но и не селянка. И даже не дочь рыцаря. Сегодня я сравнивал вас… с вами же. В моем кабинете вы менялись. Даже голос у вас становился другим. Вы становились больше айэ, чем человеком, в вас пробуждалась их древняя сила. И мой замок был недоволен этим. Но сейчас вы опять другая.

— Я не…

Вот честно — хотела признаться. Сказать, что я не принадлежу этому миру. Не маг и не айэ, а самый простой человек, но некромант опять перебил:

— Подождите. Я еще не все вам показал, вам будет легче сказать мне даже самую невероятную правду, когда вы увидите еще одну тайну Орияр- Дерта.

Я была так заинтригована, что хвостиком бежала за графом — не оторвать, даже если захочет. Хотя три последних года моей жизни научили меня, что любая тайна это опасность, но все еще сильны были уроки папы: любая тайна — это информация, а информация — это власть.

После того как граф открыл тяжелую двустворчатую дверь, выглядевшую неприступно, как врата в гномье царство, путь все время вел вниз. Лестницы становились круче, коридоры сумрачнее, кладка стен грубее. Украшения и картины исчезли, лишь магические светильники вспыхивали под низкими сводами, освещая грубо выбитые на камне орнаменты, и гасли, стоило пройти под ними.

Мы углублялись в запретную часть замка. Воздух здесь был сухой и теплый, и мне казалось, откуда-то доносится гул и лязг, как от огромного цеха с работающими машинами. Граф замолчал, прислушиваясь к гулу, но меня снедало жгучее любопытство.

— Милорд, а почему Тиррина так поступила с башней? За что она мстила?

— Я отказался жениться на ней. Она была еще ребенком. Маленьким, кошмарным, безумно прекрасным чудовищем.

Мне показалось, что он произнес это с горечью. То есть, если бы не характер, он купился бы на красивенькое личико? Самое невероятное за этот безумный день, — я почувствовала укол ревности. Да ну, не может быть! Это не я. Это кто-то из моих девочек, точно.

— Но вы же потом согласились жениться!

Мы спускались по крутой лестнице, и я удерживала подол платья одной рукой, а другой цеплялась за перила.

— Только потому, что Тиррина полностью лишилась магии и навредить уже не могла. И только по приказу короля. Я тоже хотел отомстить. — Шедший впереди некромант резко остановился и развернулся, и я оказалась на пару ступенек выше его, мои глаза встретились с острым, как кинжал, стальным взглядом. Мне даже явственно послышался лязг оружия. — Я хотел запереть Тиррину в Безумной башне. Я хотел, чтобы она каждой частицей когда-то прекрасного тела почувствовала, что натворила. И чтобы ее черное сердце дрогнуло и раскаялось.