Серые глаза напротив стали круглыми и огромными, приятно посмотреть. У меня открылось второе дыхание.

— Еще хотелось бы знать, ваше сиятельство, положены ли мне выходные, бесплатная еда не менее трех раз в сутки, бесплатная форменная одежда и обувь, в том числе сменная, личные апартаменты хотя бы из двух комнат с отдельной уборной? — перечисляла я, с удовольствием наблюдая, как вытягивается холеное аристократическое лицо. — Да, и еще мне по должности положена личная горничная.

Папа сейчас был бы доволен — не зря обучал меня вести деловые переговоры с кем угодно, от бомжей и бандитов до олигархов и чиновников. Подумаешь, некромант! Он наших высокопоставленных бандитов не видел!

Потрясенный Ворон перевел ошалелый взгляд на довольно усмехающуюся матушку Зим.

— Это ее я назвал скромницей? Беру свои слова назад.

Но меня уже не сбить каким-то там Воронам. Я — Коршунова, повыше летаю.

— И я не согласна быть ученицей у мертвячки. Мертвые не могут учить живых! — выпалила я и замерла. Ну все, теперь точно не возьмет. Не очень-то и надо. Пропитание я себе обязательно найду, с моими-то способностями к игре на гитаре и барабанах!

Граф устроил минуту молчания. Гробового. Мы с матушкой Зим боялись дышать. Наконец он отмер:

— Айэна Зим, где вы откопали это чудовище?

— В селении Счастливая Подкова! — хором ответили мы с колдуньей.

Дэйтар Орияр снова рухнул в кресло, налил воды из графина в кубок, выпил залпом и, хлопнув ладонью по столу, молвил:

— Пусть так! Заключим временный контракт. И вот вам, мэйс Вирт, мои условия…

Дорожная карета выехала за ворота особняка Барренсов уже близко к полуночи, и в ней одинокой горошиной тряслась моя нищая особа.

Матушка Зим словно читала слова Шерлока Холмса: «Если хочешь что-то спрятать, держи это на виду».

Лучше мне не спрятаться.

Насколько я смогла понять из книг Тиррины, обряд бракосочетания состоял из трех этапов. Название первого мой ум перевел как «наречение» — двое становились женихом и невестой и обменивались магическими кольцами, если оба будущих супруга — маги. Если отторжения магий не происходило, объявлялся второй этап — «обручение», когда кольца заменялись родовыми артефактами.

Если в нашем мире обрученные еще не считались мужем и женой, а просто давали друг другу обещания и через какой-то период сочетались настоящим браком, то в магическом мире все происходило иначе, здесь исповедовался принцип «не навреди».

Магический ритуал соединял жениха и невесту, после чего в течение двух-трех месяцев их магия адаптировалась друг к другу, если оба супруга были магами, или если кто-то один обладал волшебной силой, то второй адаптировался к ней.

И только через два-три месяца проводился следующий, главный обряд, переведенный мной как «конфирмация», или «утверждение», когда священники и маги убеждались, что от соединения супругов никто из них не пострадает, и подтверждали брак.

Только после этого супругам дозволялось взойти на брачное ложе, хотя, судя по немногочисленным романам из семейной библиотеки графов Барренсов, многие маги и магессы, особенно ученики Школы Ока, плевать хотели и на строгости, и на условности. Любовь соединяла любую магию. Если кто-то калечился и даже умирал в процессе, значит, ошибочка вышла: любовь была ненастоящей, какая трагедия.

Я не могла нарадоваться, что избежала этой ужасной участи!

Из вещей при мне была только плетеная корзинка с крышкой, а в ней — платье на смену, шкатулка с расческой и гребнями, боб с подоконника, который мне было велено посадить в горшочек, и драгоценный мешочек с зельями для обновления облика. Записать технологию колдунья мне не позволила, но шепот старухи, обучавшей меня пользоваться ими, до сих пор звучал в ушах, стоило лишь подумать о нем. Наверняка дело в гребешках. У меня хорошая память, но не феноменальная.

Отодвинув занавеску, я проводила взглядом трехэтажную слепую громаду особняка, без единого луча света в окнах. Только факел в руках садовника Бера освещал крыльцо. После нашего отъезда он тоже покинет дом, и старая колдунья Зим останется совсем одна. На миг мне ее стало жаль, но айэни совсем не выглядела расстроенной. Наоборот, нелюдь словно помолодела, и ее глаза сияли радостью и облегчением. «Наконец-то отдохну без людей!» — говорил ее взгляд.

Я не имела возможности проследить, куда и как направился граф Орияр, но какие-то всадники скакали впереди на лошадях масти цвета ночи — я видела их на поворотах. Грохот копыт по мостовой доносился и позади экипажа.

Первый раз я ехала по ночному городу, да и днем меня не часто выпускали за пределы особняка, но память у меня хорошая, а план, висевший в