Резные двери кабинета распахнулись, и настроение упало ниже нулевой отметки: наглый гость по-хозяйски устроился в моем любимом кресле за моим любимым столом у окна. А ведь в огромном кабинете, совмещенном с библиотекой, был вполне солидный рабочий стол, похожий на бильярдный — большой, массивный, на львиных лапах, со столешницей, обитой зеленым сукном. За ним любил работать отец Тиррины. Но граф Орияр — а именно он, без сомнения, сидел к нам спиной — выбрал изящный ореховый столик и что-то быстро писал.

Мой опекун стоял в двух шагах, не смея присесть. Лицо его было покрыто нервными красными пятнами, нижнюю губу он досадливо прикусил и в целом выглядел как нашкодивший и побитый бульдог.

— Подписывайте, барон. — Граф, не обращая на нас внимания, хотя сопровождавший нас мальчишка доложил о нашем прибытии звонко и громко, подвинул к краю стола, поближе к Ирвину Гинбису, лист бумаги и магическое чернильное перо.

Опекун подошел на негнущихся ногах и, скрипя зубами, подписал документ, даже не читая. Видимо, содержание было ему хорошо известно. Отшвырнул перо и отвернулся. Видно было, что он старается держать себя в руках то ли из-за посторонних, то ли из страха перед некромантом. Граф, скрестив на груди руки, заявил:

— Даю вам два часа на сборы, барон.

— Это невозможно! Это… слишком мало. Моя матушка…

— Повторять не буду, — оборвал его некромант. — Что успеете собрать за два часа, с тем и уедете. Три года назад вы явились сюда с двумя саквояжами.

— Я буду жаловаться королю!

Мы с колдуньей изумленно переглянулись. Что тут вообще происходит?

— Жалуйтесь, — великодушно дозволил граф Орияр. — Как только вы раскроете рот, король получит всю информацию о ваших преступлениях. А теперь вон отсюда, и постарайтесь не попадаться мне на глаза. И еще, барон, я отлично знаю каждую вещь в этом доме. Мои люди проследят за вами. Если что-то пропадет из того, что принадлежало семье Барренса и лично леди Тиррине, я вас из-под земли достану. Понятно?

Развернувшись на каблуках, мой опекун выбежал из кабинета, едва не сбив меня с ног, я еле успела отскочить к стеллажу.

А когда, проводив его спину ошалелым взглядом, повернулась к узурпировавшему мое кресло графу, встретилась с совершенно спокойными, даже смеющимися серо-голубыми глазами.

— Прошу меня простить, достопочтенные, — поднялся и слегка склонил голову Черный Ворон его величества, указывая на ряд стульев у стены. — Присаживайтесь.

— Что это такое было, сиятельство? — ворчливо спросила матушка Зим, усаживаясь на стул. Глаз ее упорно косил на подписанный бароном документ.

— Ах это… Я только что купил у барона Гинбиса этот дом и прилегающую к нему землю.

Что?! Я едва не выдала себя, но вовремя прикусила язык и потупила взгляд.

А вот матушка Зим издала странный клокочущий звук, и граф, метнувшись к стоявшему на зеленом столе графину, плеснул воды в высокий серебряный кубок и подал его колдунье.

А я вполглаза рассматривала бывшего жениха. М-да, Тома… И зачем сбежала, спрашивается? Красавчик же.

Ничего особо зловещего и ужасного не было в этом молодом аристократе, кроме черного цвета одежды, серебряных перстней-артефактов с крупными черными и рубиновыми камнями и выгравированными на них пентаклями, черепами и еще какими-то знаками. Подумаешь, парень слегка увлекается готикой. У каждого свои тараканы.

А черты лица у него тонкие, породистые, слегка испорченные скептической складкой в уголках губ. Нос крупноват, зато прямой и тонкий. Подбородок решительный. Глаза красивые, умные, но чересчур холодные. Изменчивые, как снег. Волосы черные, густые. Так и хочется стянуть удерживающий их ремешок и посмотреть, как они рассыпаются антрацитовыми перьями по широким загорелым плечам.

Так, Тома-Тирра-Тайра, прекрати облизываться. Что упало, то пропало. Наверняка у него характер дурной. Вон как моего бесстрашного опекуна запугал! И невесты у парня таинственно мрут, да так, что и хоронить нечего. И своего секретаря он казнил…

И правильно сделала, что сбежала.

— Ну-ну, не стоит так расстраиваться, матушка Зим, — говорил тем временем граф. — Для вас ничего не изменилось. Вы будете жить здесь, как жили.

— Но зачем тебе этот особняк? Своего мало? — Старуха пришла в себя, отвела в сторону его руку с кубком и взглянула так строго, что даже у меня мурашки по спине пробежали.

Некромант пожал плечами и отошел, затем сел за стол, развернув кресло так, чтобы не выпускать нас из виду.

— Этот дом мне не нужен. Я хотел сделать свадебный подарок невесте.

— Но Тирра исчезла! И ты сам разорвал брачный договор. А теперь все-таки завершил сделку, зная, что дом проклят и людям здесь жить нельзя, пока не найден убийца ундины и не свершится месть?