Ответ пришел в октябре. Сикст писал, что апрельские бреве были составлены после обсуждения с несколькими членами Священной коллегии и что этих кардиналов в настоящее время в Риме нет. Вопрос можно будет рассмотреть только после их возвращения. Межу тем, однако, он сообщил инквизиторам, что освобождает их от соблюдения изложенных в этих грамотах требований, но рекомендовал продолжать свою деятельность в тесном контакте с епископскими судебными службами.

А тем временем, несмотря на выступление папы против чрезмерной свирепости севильского трибунала, творимые им жестокости нисколько не уменьшились не только в Севилье, но и в прилегающих к ней районах, находившихся под юрисдикцией инквизиторов, что приводило к дальнейшей эмиграции из Испании богатейших семейств из числа «новых христиан». Многие из них выехали в Рим, чтобы обратиться с апелляцией к папе и получить отпущение грехов, которое было бы им защитой от испанских трибуналов Святой палаты.

Но даже после получения такого отпущения многие эмигранты вовсе не помышляли о возвращении в Испанию, полагая более благоразумным поселиться в другой стране.

Хотя монархи, несомненно, могли и не предвидеть, к чему это приведет – истребление энергичных, трудоспособных финансистов и предпринимателей, – они все-таки почувствовали угрозу истощения своей страны и утраты имеющихся богатств в случае продолжения эмиграции.

Поэтому Изабелла написала папе, прося учредить в Испании апелляционный суд, чтобы в самом королевстве можно было решить возникающие проблемы, не выезжая за этим в Рим. Сикст ответил письмом от 23 февраля 1483 года, в общих выражениях обещая содействие в этом вопросе.

Вскоре вслед за этим он провел совещание с испанскими кардиналами, среди которых по богатству, влиятельности и знатности выделялся Родриго Борха⁵⁷ кардинал Валенсии. На этом совещании святые отцы согласовали некоторые условия, включенные затем в бреве, отправленные из Ватикана 25 мая 1483 года.

Первое из этих бреве было адресовано монархам и содержало любезное разрешение в ответ на их просьбу, призывало сохранить ревностное отношение к вопросам веры, напоминая, что Иегова объединил свое королевство, разгромив идолопоклонство, и что им определенно выпадает удача, ибо Бог дарует победы над маврами в награду за благочестие и искренность веры.

Второе было направлено Иньиго Манрике, архиепископу Севильи, (предполагаемому преемнику кардинала Испании, которым тогда был архиепископ Толедский), и содержало назначение его судьей по апелляциям в «делах веры».

Остальные бреве были адресованы архиепископу Толедскому и прочим испанским архиепископам и предписывали им с целью восстановления чистоты инквизиции вежливо убедить епископов еврейского происхождения не вмешиваться в расследования Святой палаты. Кроме того, папа предписал считать отсутствие еврейской крови непременным условием назначения на руководящие посты и на должности епархиальных наместников.

Этот декрет вполне естествен: поводом для него послужили частые браки между христианами и обращенными. Многие из этих браков заключались между христианами «без примеси» и дочерями искренне принявших крещение евреев. Отметим, что сей декрет полностью противоречит утверждению Пулгара, будто и сам Торквемада был еврейского происхождения.

Назначение Манрике апелляционным судьей ничего не изменило. В августе того же года пришла еще одна папская грамота, констатирующая, что, несмотря на это назначение, беглецы из числа «новых христиан» из архиепископства Севильи продолжают прибывать в Рим, чтобы обратиться с апелляцией к папскому суду, заявляя, что не осмеливаются адресовать их созданному в Севилье трибуналу из страха попасть в еще большую немилость.

Многие утверждали, что покинули город из-за наложенной на них анафемы, ибо боялись, что их бросят в тюрьму, даже не выслушав оправдательных доводов. Другие уже были приговорены к сожжению в виде кукол и теперь полны страха, что, обратившись с апелляцией, будут без промедления отправлены на костер во исполнение уже вынесенного приговора.

Тогда папа приказал Манрике рассматривать все апелляции, не учитывая ранее вынесенные приговоры и решения суда.

Если бы эти распоряжения возымели действие, наносимый инквизицией урон был бы существенно меньше, поскольку не пострадал бы никто, кроме упорствующих отступников. Однако это бреве не было даже отправлено. Едва сей милосердный декрет был написан, об этом пожалели и отменили его. Одиннадцать дней спустя Сикст написал Фердинанду, извещая его о содержании бреве, предназначенного для Манрике, и разъясняя, что этот документ еще недостаточно продуман и потому временно приостановлен.

Для монархов становилась нестерпимой позиция Святой палаты, управляемой из Рима, что делало ее непредсказуемым, непоследовательным элементом, чрезвычайно дестабилизирующим ситуацию в государстве – особенно теперь, когда значимость инквизиции быстро возрастала. Поэтому Изабелла отправила новое письмо, умоляя Святого Отца придать этому институту надлежащую форму. Папа согласился, по-видимому, осознав необходимость затребованных действий. Для руководства предполагаемой новой структурой нужен был единоначальник, и фра Томас де Торквемада, известный праведным образом жизни, искренним и бескорыстным служением Богу, блистательным умом и пламенным красноречием, оказался назначенным на этот важнейший пост. В соответствии с процедурой, его рекомендовали папе монархи, и уже по распоряжению Сикста он был назначен сначала Великим инквизитором Кастилии, а вскоре (буллой от 17 октября 1483 года) и Арагона. Так он встал во главе Святой палаты в Испании и приобрел огромнейшую власть. Ему принадлежало право подбирать, смещать и заменять нижестоящих инквизиторов, а те в своих действиях подчинялись лишь ему. Льоренте пишет о Торквемаде:

Отныне Торквемада получил власть, сравнимую с властью монархов, и испанская инквизиция вступила в новую фазу. Под управлением и контролем этого человека с железной волей и кротким взглядом сам характер Святой палаты круто изменился.

Сразу после своего назначения он начал переустраивать ее так, чтобы она соответствовала пожеланиям монархов.

В помощь себе он назначил экспертов-юрисконсультов Хуана Гутиереса де Лагавеса и Тристана де Медину и учредил четыре постоянных трибунала: один – в Севилье, под руководством Морильо и Сан-Мартина, которых он оставил на прежних постах, но подчинил новым управляющим органам, созданным для централизованного ведения дел; один – в Кордове, под руководством Педро Мартинеса де Баррио и Антона Руиса Моралеса с фра Мартином де Касо в качестве эксперта; один – в Хаэне, с Хуаном Гарсиа де Канасом и фра Хуаном де Ярса во главе; один – в Вилья-Реале⁵⁸ , который вскоре был переведен в Толедо, под руководством Франсиско Санчеса де ла Фуэнте и Педро Диаса де Костана.

Торквемада назначил также и других инквизиторов, не приписанных ни к одному из постоянных трибуналов, которые должны были создавать временные суды там, куда он их направлял в соответствии с обстоятельствами.

В Толедо, Вальядолиде, Авиле, Сеговии и ряде других городов уже были инквизиторы, назначенные ранее папой. Некоторые из них фактически не подчинялись приказам Торквемады: они были быстро смещены, и их места заняли те, на кого пал выбор главы испанской инквизиции. Тех же, кто продемонстрировал свою лояльность, он конфирмовал, но, тем не менее, направил к ним своих ставленников для совместной работы.

Сам Торквемада оставался при дворе, ибо после изменения структуры инквизиции стала необходимой его постоянная связь с монархами, чтобы извещать их о предпринимаемых им действиях. Консультации со светской властью затрагивали очень важные для страны аспекты. Для решения вопросов, связанных с деятельностью инквизиции, был учрежден специальный совет (в дополнение к уже существующим четырем советам, занимающимся ведением дел в королевстве). Исходило ли предложение о создании пятого совета от монархов или от Торквемады, не установлено. Впрочем, сие не имеет особого значения.

Этот Высший совет инквизиции был учрежден в 1484 году. Он состоял из трех королевских советников – Алонса Карильо (епископа Массарского), Санчо Веласкеса де Куэльяра и Понсио де Валенсии (все имели степень доктора права) – и двух экспертов Торквемады. Возглавил эту «Супрему», как называли новый совет, Торквемада. Тем самым еще более усиливались могущество и влиятельность, которыми он уже располагал.

Королевские советники имели право решающего голоса во всех делах, попадавших под юрисдикцию монархов, но во всем, что относилось к юрисдикции духовной, которая целиком находилась в руках Великого инквизитора (в соответствии с папской буллой), их голоса были лишь совещательными.

Желание Торквемады состояло в том, чтобы все его подчиненные действовали единообразно, чтобы судопроизводство Святой палаты по всей Испании велось идентичными методами, которые отражали его волю и его концепцию. Для достижения этой цели он созвал назначенных им инквизиторов трибуналов Севильи, Кордовы, Хаэна и Вилья-Реаля на совещание, где присутствовал он сам, его эксперты и королевские советники.

Ассамблея состоялась 29 октября в Севилье, и в результате были сформулированы первые инструкции Торквемады, ставшие руководством для всех инквизиторов.

В библиотеке Британского музея имеется переплетенная в тонкий пергамент копия этого документа, которая была опубликована в Мадриде в 1576 году. Она включает, кроме статей Торквемады от 1484 года и последующих лет, статьи, написанные его преемниками, и имеет даже пометки на полях, сделанные авторами. Работа частично печатная, частично рукописная и содержит значительное количество незаполненных страниц, куда при необходимости могли быть внесены новые инструкци. Напеатанные материалы много раз подчеркивались в тех или иных местах инквизиторами, через руки которых прошла эта копия.

Двадцать восемь параграфов, представленных Торквемадой ассамблее 1484 года и вошедших в его первые наставления по управлению делами Святой палаты, заслуживают того, чтобы посвятить им отдельную главу.

Первое руководство для инквизиторов было, по-видимому, написано приблизительно в 1320 году. Речь идет о работе монаха- доминиканца Бернарда Гая – «Practica Inquisitionis Haeretice Pravitatis – Bernardо Guidonis Ordinis Fratrum Predicatorum», – в которой был сформулирован опыт, накопленный инквизиторами юга Франции за сотню лет.

Работа использовалась в основном французскими инквизиторами, особенно в Тулузе, и, очевидно, именно она в середине четырнадцатого столетия вдохновила Николаса Эймерико на составление его многотомного «Directorium Inquisitorum».