– Не будем рисковать, – покачал головой Зигфрид. – Пусть сражение окажется в вашей власти не просто целиком, но даже с некоторой гарантией. Ибо как только к’Зирды узрят появление человеческих волшебников, их ярость возрастет многократно. Ненависть к магии вполне способна заставить ханов усилить ослабевший натиск. Быть может, вы всё же изволите поспать хотя бы час?

– Нет, Ваше Высочество, – Айлани с тоской закрыла глаза, понимая, что вскоре царящее вокруг пиршество Смерти возрастет в масштабах ещё более. – Благодарю вас, но подобное выше моих сил.

Нимийский Принц не ошибся. Через полчаса, когда пятящиеся под натиском к’Зирдов Орки вдруг остановились, прекращая длившееся всю ночь отступление, давление неприятельских туменов резко возросло. Тотчас в бой вступили человеческие волшебники, и периметр сечи заполыхал огненными вспышками взрывов и кривыми дугами электрических разрядов. Не прошло и получаса, как ярость песочников взлетела до небес и ухтаны змеиных языков начали разносить бурдюки с хфат-хут прямо среди рвущихся в рубку Детей Пустыни. Тяжёлый дурман зелья сделал натиск врагов воистину безумным. Ослепленные жаждой убийств к’Зирды не чувствовали боли, и множество песочников с отсеченными конечностями и обильно теряющими кровь ранами ползли на своих врагов, хрипя от бесноватого бешенства. Сражение закипело с новой силой, и Айлани, занявшая место в Пентаграмме Силы точно в центре позиций, более не покидала Биения Жизни.

К полудню солнце вошло в зенит, и Пустошь наполнилась тяжёлым жаром. Жизненный тонус к’Зирдов подпрыгнул, и одурманенные змеиные языки начали драться ещё безумнее. Даже прожженные заклятьем, они падали, но пытались царапать горячий суглинок, дабы ползти в бой. Многие из них уже не понимали, кто их враг, и исступленно рубили саблями лежащие вокруг трупы. На тяжелой жаре мертвые тела стали быстро разлагаться, и вскоре над полем битвы повис удушливый тошнотворный запах гниющей плоти. Людей рвало, волшебницы теряли сознание, находящуюся на грани обморока Айлани отпаивали водой. Маги устраивали ветра, дабы раздуть жестокий смрад, но гниением были охвачены сотни миль, и воздушные потоки лишь усиливали всепроникающую вонь. Айлани постоянно очищала воздух внутри обороны, но миллионы трупов с каждым часов разлагались всё сильнее, и её усилий хватало ненадолго. От удушливой трупной вони и изнуряющей духоты вкупе с тяжелой жарой, силы магов быстро истощались, и она отдавала им всё больше своей энергии. Воины Орков стояли насмерть, не сдвигаясь более ни на миллиметр, но лучницам переносить жаркое удушливое зловоние было неизмеримо тяжелее, и их ряды меняли друг друга. К вечеру утомление Айлани достигло изрядной степени, и ей пришлось отказаться от помощи целителям и магам. Она сосредоточилась на поддержке воинов, ибо прорыв неприятеля через рубящихся бойцов неизбежно означает гибель всего войска.

Без постоянного обновления сил боевая мощь магов снизилась, и самые сильные заклятья стали применяться всё реже. В сумерках жара стала ослабевать, но непрекращающийся трупный запах, захлестнувший всё вокруг, не позволял почувствовать и толики облегчения. За день непрерывной баталии Пустошь превратилась в изрытое воронками месиво, заполненное трупами столь густо, что вместо углублений в почве всюду высились груды мертвых тел. Орки рубились едва ли не по колено в к’Зирдских останках, и Принц Зигфрид принял решение сузить кольцо обороны на две лиги, дабы облегчить бойцам сражение. Зеленокожие гиганты медленно отступали, выбираясь из россыпей трупов, но тумены змеиных языков не отставали от них ни на шаг, и Айлани казалось, что бесконечный океан песочников течет за Орками вместе с лежащими под ногами изрубленными телами. Вечерние сумерки полыхали огнем и молниями, и она с ужасом думала о том, сколько миллионов жизней оборвалось вокруг неё за этот день. Сущность Белого Мага разрывало на кровоточащие части рыданиями вселенских целительных потоков, внимающих множеству смертей, и лишь висящий на груди медальон препятствовал её смерти от невыносимой душевной боли. Всякий раз, когда страдания Айлани становились нестерпимыми и её сознание замирало у призрачной черты, за которой Белого Мага ожидало вечное странствие сквозь волшебные пласты мироздания, медальон Черного Рыцаря подобно мощной воронке затягивал в себя разрушительные энергии. Окруженная призрачным черным облачком угольная капля мгновенно поглощала терзающую сознание Белого Мага боль, и Айлани возвращалась к реальности.

К полуночи ей стало столь тяжело, что она не удержалась на гудящих от нескончаемого напряжения ногах и упала, выскальзывая из Биения Жизни. Её немедленно подхватили лучницы, вскоре подоспели авлийские близнецы, и на Айлани излили восстанавливающие силы чары. Сие помогло лишь едва. Возможности Синих магов в сравнении с её целительными потоками были мизерными, и заклятий близнецов хватило ненадолго. Войско человеческих волшебников обессиливало, молнии и огненные струи били во врагов всё реже, измотанные чародеи берегли остатки сил, истрачивая их на поддержку воинов. Айлани с трудом восстановила Биение Жизни и с болью в сердце увидела, что сражающихся бойцов стало меньше. Пока она поднималась на ноги, по всей протяженности обороны погибли десятки воинов… С того момента она держалась изо всех сил, не выпуская королевский медальон из сжимающей его руки. Лишь эта незримая связь с возлюбленным сохраняла её сущность от саморазрушения, но с каждым часом силы неумолимо покидали Айлани. К рассвету она уже не могла различить вокруг себя ничего, кроме тускнеющих в изможденном сознании океанов жизненных потоков, всё разбивающихся и разбивающихся на угасающие брызги…

Восход солнца придал ей крохотную толику сил, которой хватило лишь для того, чтобы она сумела послать сражающимся последние капли своей энергии. Никто из волшебников уже не бился с врагом, чародеи лежали на земле, утопая в тяжёлом забытьи. Запасы стрел у лучниц иссякли, лишь немногие из них ещё продолжали стрельбу. Остальные же сидели без сил, тщетно укрываясь плащами от нестерпимой трупной вони. Лишь воины Орков продолжали рубиться с к’Зирдами, исполненные неутомимой ярости, их глаза пылали кровавым светом, и ни ужасающая всепроникающая вонь, ни бесконечное количество врагов – ничто не могло поколебать их стойкости.

– Я… больше не в силах… исцелить никого… – тяжело выдохнула Айлани, чувствуя, как Биение Жизни угасает, лишившись притока целительных