ему практически все. О своем попадании в этот мир, о том, чем он раньше был для меня и остальных оказавшихся здесь людей. О своей неожиданной инициации, встречах с богами, Белом Драконе и Пророчестве. Не было никакого смысла чего-то скрывать от Владыки, который напрямую, без каких-либо там оговорок, заинтересован в сохранении моей драгоценной задницы. Ведь только при этом условии я смогу вызволить из заточения его дочь. В конце рассказа я поинтересовался насчет висящего на моем княжестве проклятья и попросил выдать мне пару билетов для вывода из Крейда Ваессы и Рииса. Остальных ребят я брать с собой не хотел. Хватит – навоевались уже. Я бы и этих двоих с собой не взял, но от дочери некроманта мне не отделаться никак, поскольку у нее есть конкретный приказ Кильфаты, ну а без Рииса я просто через пару месяцев завою с тоски. На самом деле парень был единственным, с кем я мог поговорить о том мире, откуда пришел. Маг впитывал информацию, как губка, его интересовало почти все: история, политика, книги, фильмы. Ну а для меня воспоминания о Земле оставались одной из тех ниточек, которые позволяли мне в какой-то мере оставаться человеком.

Выслушав мой рассказ, Ахриман кивнул, откинулся на спинку широкого кожаного кресла, прикрыл глаза и замолчал. Надолго замолчал. Часа примерно на три. Беспокоиться по этому поводу я, понятно, не стал. К тому же, по словам Литы, у ее отца подобные подзависания происходят периодически. Это перед богами и Великими демонами переплетение вероятностных цепочек различных событий открывается сразу, а Владыка Алкмены хоть и близок к богам, но все же немного до них недотягивает. Поэтому ему, для того чтобы принять какое-либо важное решение, нужно подобным вот образом «подумать». Надо, так надо.

Я поболтал с женой и, когда она, как всегда, без предупреждения замолчала, переключился на разглядывание окружающего меня интерьера. Все стандартно: массивный, выполненный из какого-то темно-серого камня письменный стол, камин, в котором при желании можно, наверное, зажарить целого быка, два каменных же книжных шкафа с огромными фолиантами, кожа обложек которых сильно потрескалась от времени. Картины на стенах и десяток непонятного назначения предметов, разложенных на низких каменных тумбочках, стоящих у дальней стены кабинета. Выпить мне Ахриман не предложил, но у меня, что называется, «было», поэтому я довольно комфортно провел время, потребовавшееся Верховному Владыке на оценку каких-то там известных одному ему вероятностей.

– Дерьмо, – прорычал, очнувшись от своего летаргического сна, Ахриман. – На Карне и в Серых Пределах скоро начнется большая война. В саду Аэрота пересох Фонтан Желаний, и сильно забеспокоились наши соседи внизу. – Владыка поднялся из своего кресла, хмуро посмотрел на замершего с бутылкой в руке меня и, заложив за спину руки, медленно подошел к одной из висящих на стене картин.

– Последняя печать рассыпалась в день смерти Джаэлит, но я пока в силах удерживать наших единокровников от вторжения на этот план, – не оборачиваясь, продолжил он. – Беловолосый рассчитывал максимально ослабить меня для того, чтобы пустить сюда армии демонов Преисподней, и я благодарен тебе, Черный, что этого не произошло.

– Я думал, что он хочет захватить этот план себе, – убирая бутылку в сумку, пожал плечами я.

– Разорив Алкмену, армии Велиала пошли бы на Карн, в земли людей, и я не знаю, зачем это нужно Виллу и тому, кто стоит за его спиной, – покачал головой Ахриман. – Я не могу видеть все, но я вижу, что над Карном сгущаются тучи, и в ближайшие полгода-год будет видно, останется ли материк прежним или на нем появятся новые хозяева. Впрочем, это не важно. – Владыка развернулся на каблуках и смерил меня оценивающим взглядом. – На твоем пути, Черный, еще не раз встретятся прислужники Беловолосого, да и сам он, думаю, жаждет встречи с тобой. За каждой такой встречей – серая дымка и забвение. – Владыка Алкмены тяжело вздохнул и пристально посмотрел мне в глаза. – Твой путь непрост, но если ты пройдешь его до конца, я и впрямь поверю, что ты достоин моей дочери.

– Вы все – и ты, и те, кто оставил на мне свои метки, – отделываетесь лишь общими фразами. Опасность, забвение, смерть… Никакой конкретики, – я пожал плечами и, наплевав на условности, сунул в зубы трубку и закурил. – Кто-то боится окончательного развоплощения, кто-то просто не может сказать. Только вот мне от всего этого легче, увы, не становится.

– Окончательная смерть? – усмехнулся Ахриман. – Я перестал ее бояться тогда, когда в Фертанской долине в тыл моего гибнущего легиона ударили измененные твари Сирата, тогда, когда моя душа горела в испепеляющем заклинании Велиала. – Владыка Алкмены вздохнул и покачал головой. – Ты ошибаешься, демон. Я просто практически ничего не могу разглядеть. Какие-то неясные переплетения возможных событий за туманной завесой пророчества. Я, как и ты, не понимаю, о чем оно, и вижу лишь то, что с одним из прислужников Беловолосого ты столкнешься где-то неподалеку от Вайдарры. – Ахриман подошел к одному из шкафов и взял с полки свернутый в трубочку свиток. – Проклятье с твоего княжества спадет ровно через год после захвата Крейда, у Сайтора возьмешь два амулета Тираса для вывода своих людей. – Владыка развернул свиток, положил его на стол и перевел на меня взгляд.

– В Сатлу тебе придется идти самому, – у нас с Барсами мир, и сейчас не лучшее время его нарушать. И вот, – Владыка расправил плечи и поднял руки с растопыренными пальцами над свитком, который, противореча всем законам физики, даже и не думал сгибаться. В комнате ощутимо повеяло магией, раздался оглушительный треск, и спустя мгновение на столешнице лежал уже снова свернутый в трубочку свиток, по ободу которого бегали маленькие алые искорки.

– Я могу использовать это заклинание сколько угодно, но в свиток могу запечатать только единожды, а это, – рядом со свитком на столе появилась мензурка с белой, похожей на молоко жидкостью, – это я не успел использовать там, в Фертанской долине. – Ахриман вздохнул и перевел на меня взгляд. – Возьми, может быть, это пригодится тебе…