Но в моих силах перенести нас туда, где будет решаться его судьба.

— Хорошо.

— Мы перенесемся во времени. Готовься, ты узришь вечер сегодняшнего дня.

«Из адской бездны и цветущих садов небожители» н приду, любимый, чтобы отвести от тебя любую беду, — думала Белит, пока время и пространство сжимались вокруг нее в пульсирующий алый кокон.— Я отдам тебе всю силу и волю — только живи! Пусть рядом с тобой будет другая — только живи! Пусть ты забудешь меня — только живи!»

—Он никогда не забудет,— прервал мысли Белит тихий голос.— Твоя любовь навеки останется с ним, а память о его любви согреет тебе душу.

— Это ты, Солнцеликий? — спросила Белит, почему-то уверенная, что голос может принадлежать только сияющему «югу.

— Да, возлюбленная дочь моя. Молю тебя, повелитель живущих, позволь мне еще раз поговорить с ним, любить его! Дай мне еще глоток счастья!

— Мое горе так же велико, как и твое, о женщина, но Равновесие сильнее меня, и его хрупкий покой нельзя нарушать.

— Но ты же бог!

— Не боги вершат судьбы смертных.

Алый кокон вокруг Белит внезапно исчез, и шемитка увидела над головой иссиня-черный купол неба. Луна еще не взошла, и в небе сверкали тусклые огоньки звезд. В их свете Белит разглядела силуэты огромных гиен. Хищники шли стаей, направляясь к развалинам древней пирамиды.

— Нам туда.— Вождь-воин указал на одинокую фигуру, смутно видневшуюся на фоне руин.

Сердце пиратки чуть не выскакивало из груди. Это мог и только он — любимый, единственный мужчина ее жизни. В его руках она была глиной, и ради него она стала тверже глины, жертвуя собой ради его жизни.

—Пойдем.—Не дожидаясь ответа своего спутника, Белит зашагала вперед.

На глазах у пиратки разгорелась битва между Конаном и гиенами, но шемитка знала, что не они представляли главную опасность.

Вот уже последняя тварь забилась в судорогах… Варвар вытер со лба кровь и пот и попытался восстановить дыхание. Вдруг где-то над головой раздалось хлопанье крыльев. Конан поднял меч и начал подниматься на развалины, выискивая глазами нового врага.

Но с воздуха удара не последовало. Вместо этого руины зашатались, грозя похоронить под собой варвара. Нечеловеческим усилием устояв на ногах, Конан спрыгнул на землю — и в это время древняя колонна разлетелась на куски.

Большой обломок мрамора придавил ноги Конана, а множество мелких осыпали руки и лицо. С трудом киммериец приподнялся на одну руку и с ужасом увидел, прямо на него мчится крылатая обезьяна. Превозмогая боль, Конан высвободил ноги из-под валуна… но он уже не успевал дотянуться до меча.

И тогда Белит поняла, что ее час настал.

Дочь королей Асгалуна встала между крылатым демоном и его жертвой. Она протянула ладонь к демону, огонь полыхнул из ее пальцев, точно солнце зажглось в ее руках,— и жалобный визг разорвал ночной воздух. Все случившееся заняло лишь мгновение, но Конан успел перекатиться на бок и схватить клинок.

Тело Белит сияло в лунном свете, черные волосы развевались по ветру.

— Белит! — выкрикнул Конан, — Белит, это ты?

Она обернулась и в последний раз посмотрела на любимого. Если бы только она могла в одном взгляде передать Конану всю свою любовь, всю нежность, всю страсть!..

«Из адской бездны и из садов небожителей поспешу я тебе на помощь,— повторяла Белит вновь и вновь.— Живая ли, мертвая, в этом мире или в другом — я ост»» с тобой, возлюбленный! Моя любовь сохранит тебя от любых напастей. Только обернись — и ты увидишь мою тень. Прислушайся — и услышишь мой шепот: я люблю тебя, Конан. Я буду вечно любить тебя».

«Я люблю тебя!» — повторяла она, когда меч варвара рассек крылатое чудовище.

…Когда, вернувшись на галеру, он повел корабль в крытое море.

…И когда, задыхаясь от скупых мужских рыданий, опускал в холодную черную воду завернутое в пурпурный плащ тело.