Магнус превозмог боль.

— Я знаю, почему с вами так поступили.

— Они боялись нас! — огрызнулся Шай-Тан. — А страх ведет к ненависти, поэтому они лишили нас способностей.

— Нет, — возразил Циклоп. — Причина в ином. Совсем в ином.

— В чем же? — требовательно спросила сущность. — Объясни мне, зачем с нами проделали все это, почему дали столь многим из нас умереть, крича от страха, или сойти с ума? Неужели хоть что-то может оправдать подобное?

— Долгая Ночь!.. — Иглы наткнулись на кость, и у примарх а перехватило дыхание.

— Долгая Ночь?

— Эпоха невиданного прежде раздора и кровопролития. Волна массового безумия, что прокатилась по человеческому космосу, поглощая целые миры, и едва не привела к всегалактическому вымиранию.

Электроды опаляли кожу Магнуса, иглы буравили череп. Из их кончиков в кровоток начали поступать жгучие психотропные вещества.

Как быстро они нарушат мыслительные процессы и помешают ему добраться до Шай-Тана?

— Человечество эволюционировало слишком быстро, — продолжил Циклоп. — Внезапно появилось множество носителей псайкерского гена. Катастрофа стала неизбежной. Всеобщее помешательство… начиналось с псиоников и поражало остальную планету, низвергая ее в бездну разрушений и смерти.

— Нет… — пробормотала сущность.

— Да, то, что сотворили здесь, — мерзко, чудовищно, совершенно безнравственно. Однако Моргенштерн стал миром без псайкеров. Гибельное безумие лишилось плацдарма. Ему закрыли дорогу — убрали возможных жертв. Население планеты получило иммунитет. Долгая Ночь не опустилась.

— Ты лжешь.

— Загляни в мои мысли, и увидишь сам.

Шай-Тан отступил от каталки. Украденное им лицо Атхарвы исказилось, в глазах забрезжило понимание.

— Они спасли Моргенштерн, — подытожил Магнус.

— Ценой наших жизней! — рявкнула сущность.

— Когда любишь что-то всеми частичками души, то готов пожертвовать чем угодно ради его спасения.

— Чем угодно? — переспросил Шай-Тан.

— Да. Можешь мне поверить, — произнес Циклоп перед тем, как взреветь от боли — вся мощь древнего устройства ворвалась под своды его черепа.

Никогда раньше примарх не испытывал и не представлял ничего подобного. Его мозговое вещество горело под иглами, которые выжигали деликатные пси-узлы и разрушали нейронные сети загадочных конфигураций.

Магнус забился на каталке. Сама эссенция того, что отличало его от братьев, вытекала из его разума, будто кровь из жилы. Мир потускнел по краям, теряя четкость и красочность. Примарх осознал, что утрачивает провидческий взор, и его захлестнул душераздирающий ужас.

Шай-Тан сдавил ему горло, словно желал отнять у Циклопа не только дар, но и жизнь — обезумевшее божество платило болью за боль, не понимая, что все счета давно закрыты.

Муки и страх потерять способности придали Магнусу сил. Преодолев то, что прижимало его к каталке, он схватил Атхарву за горжет и стиснул пальцы. Керамит и металл треснули, но марионетка лишь крепче вцепилась примарху в глотку.

Два враждебных создания, наделенные мощью богов, застыли в гибельных объятиях: никто не хотел уступать, оба готовы были встретить смерть.

Сквозь алую дымку страданий и крови из лопнувших капилляров Циклоп заметил какое-то движение. Воины в багряной броне были окутаны клубами дыма, озаренного сиянием аур; вздымались и опускались кин-мечи, сверкали дуговые пси-разряды.

Осажденные ордой мертвецов, легионеры шли в атаку на бледнокожих големов вслед за одним из братьев. Его, будто святого с потолочной фрески древнего храма, окружал нимб янтарного сияния.

— Азек… — прохрипел Магнус. — Мой любимый сын…

Ариман выпустил в Шай-Тана болтерную очередь от бедра. Как только затвор остановился в заднем положении, воин выхватил боевой клинок.

Подняв взгляд, марионетка отняла руку от шеи примарх а. Ореол бледного света, схожего с блеском первой звезды на заре, возник над пальцами Атхарвы и разделился на части. Сгустки энергии по спирали рванулись вперед, волоча за собой кометные хвосты.

Ослепительная вспышка псионического взрыва озарила все уголки отсека. Подброшенный в воздух Азек безвольно рухнул поперек одной из каталок, и Циклоп вскрикнул. Посмотрев в лицо Атхарвы, он увидел множество эфирных масок озлобленных душ, что с наслаждением причиняли боль другим.

Ариман отвлек Шай-Тана лишь на несколько мгновений, но и этого было достаточно.

Повелитель Сынов исполнился непоколебимой решимости, которой ему не хватало прежде.