— О чем вы?

— Губернатор с ними заодно.

— Кто ты? — потребовал ответа Магнус.

— Ты ведь способен распознать собственную плоть и кровь? — спросило нечто в теле Атхарвы.

Легионера окружал световой ореол, будто сплетенный из множества фонарных лучей, каждый из которых отбрасывал на соседей грязно-бурую тень.

— Говоря через моего сына, ты не становишься им, — возразил Циклоп. — Прекрати этот поганый фарс. Как твое имя?

— Имя мне — легион, поскольку нас много, но ты будешь называть нас Шай-Тан.

— Шай-Тан? На Моргенштерне у этого слова свое значение.

Тело-марионетка вскинуло руки, как проповедник в церкви, и необузданная пси-энергия засочилась с его пальцев, подобно каплям ртути. Из ниоткуда подул ветер, тысячелетняя пыль на полу закружилась безумными вихрями.

— Так называется мой звездолет, — ответил Шай-Тан, проведя рукой по стене. На металле остались болезненно яркие борозды. — Корабль-сеятель давно погибшей империи Старой Земли, он вез по бескрайним просторам космоса десятки тысяч людей, надеявшихся на светлое будущее.

Голос принадлежал Атхарве, но сквозь него проступали и другие — голоса множества истерзанных душ, получивших наконец шанс выразить свою ярость.

— Что же с вами случилось? — осведомился примарх.

— Мы умерли! — взревел Шай-Тан, и буря кин-силы пронеслась по отсеку, словно ударная волна орбитальной бомбардировки.

Магнус лишь наклонился вперед. Легионеров же сбило с ног и впечатало в переборки; рухнув на пол, они в считанные секунды снова были на ногах и передернули затворы болтеров, готовясь дать залп.

— Прикажете стрелять, мой господин? — подал голос Ариман.

— Запрещаю. Это ваши братья.

— Уже нет, — заявил Шай-Тан. — Теперь они — наши вместилища.

Тела Атхарвы и еще пятерых воинов шагнули вперед, покидая тошнотворные переливы пси-света. Походка их была скованной и неуклюжей, словно сила внутри них еще не до конца вспомнила, как управляться с плотью.

— Расскажи мне, что здесь произошло, — попросил Магнус, говоря медленно и размеренно.

— Ты уже знаешь. По крайней мере, догадываешься. — Над кончиками пальцев Шай-Тана возникли искрящие шаровые молнии, его глаза полыхнули огнем.

— Расскажи.

— Нет. Я хочу услышать это от тебя. — Создание метнуло в Циклопа сгусток электричества. Примарх отразил его собственным заклятьем и судорожно вздохнул, опаленный жаром. Как только пламя угасло, Магнус подавил искусством Атенейцев новую вспышку агрессии своих легионеров.

Шагнув к противнику, он направил разум в самые дальние пределы Исчислений. Коснувшись обжигающей ауры психического конгломерата, примарх ощутил, что в похищенном теле его сына завывают от боли тысячи душ. Их неистовый гнев был взрывоопасным, как чистый фуцелин, и безудержным, словно лавина.

Выдохнув, Циклоп увидел пар изо рта — температура в отсеке резко упала. Магнус уловил неожиданный всплеск эфирной энергии, сокрушительная сила бросила его в стену зала и распластала, будто подопытный экземпляр на столе.

Из расколотой криокапсулы на примарха хлынул консервирующий состав с резким химическим запахом, на плече повис раздутый, почти белый труп с висячими складками размокшей кожи.

Никакие чары теперь не удержали бы Сынов, жаждущих возмездия. Очереди масс-реактивных снарядов устремились к цели; навстречу им взметнулся шквал эфирного огня, и болты детонировали в полете.

— Вы надеетесь одолеть украденный пси-потенциал целого мира пальбой? — не поверил Шай-Тан.

— Остановись! — крикнул Магнус, но расправа была неизбежна.

Сущность в теле Атхарвы испустила губительный пси-вопль, мгновенно испепеливший трех легионеров — их тела вспыхнули внутри доспехов, будто магниевые факелы. Сверхмощный поток кин-силы разорвал на куски еще двоих, словно изменников, которых в древности привязывали к лошадиным хвостам. Четверо поднесли болтеры к шлемам и вышибли себе мозги.

Псионический визг отражался от стен камеры, пока сыны Циклопа сбрасывали ментальные оковы. Каждый из них отточил свой дар, следуя учениям отца и практикам Просперо.

Они были самыми могучими воинами-псайкерами в Галактике.

Но Шай-Тан превосходил даже их.