От хвостовой части «Грозовой птицы» еще что-то оторвалось. Услышав, как оно простучало по корпусу, Пертурабо быстро взглянул на панель управления в поисках новых аварийных сигналов.

Ее заполняли индикаторы опасности, и сложно было определить, какой вспыхнул последним. До этого примарх отключил множество из них — тревожный вой систем сливался воедино, и казалось, что сам челнок кричит от боли.

Через залитый водой фонарь из бронестекла Пертурабо видел поистине апокалиптические картины. Небо и океан словно перемешались и скрылись за неистовыми бурями, ярящимися вплоть до линии Кармана[79]. Ветвистые молнии рассекали высь стробоскопическими вспышками, ударные волны могучих раскатов грома швыряли корабль, будто мошку в урагане.

Первый шторм обрушился на имперцев уже в пяти километрах от Калэны. Злобный циклонический вихрь, появившись из ниоткуда, едва не сбросил «Грозовую птицу» в свирепые валы темной воды, но Пертурабо сумел вновь набрать высоту. Внутри другой грозы им почти закоротило управление, однако Обаксу Закайо удалось смастерить из подручных средств изоляционный кожух. Молнии ожесточенно били по корпусу, с недавно приваренных к крыльям машины токоотводов тянулись лилово-синие шлейфы электрических разрядов.

Десантный корабль содрогался под ударами Моргенштерна. Планета атаковала ураганными ветрами, ливневыми шквалами и порывами ЭМИ- импульсов; после любого из них могли отказать двигатели, и сердца воинов колотились в напряженном ожидании.

«Грозовая птица» преодолевала опаснейшие бури лишь благодаря метеосводкам, с минимальной задержкой поступавшим от магоса Танкорикса, и феноменальному пилотажному искусству Пертурабо.

Позади него, на пороге пассажирского отсека, встал Барбан Фальк. За спиной кузнеца войны сидели в сдержанном молчании остальные легионеры.

— Мой господин, — начал он, вцепившись в переборку до побелевших костяшек, — корабль рвется на части!

— Я знаю, Барбан, — бросил примарх, сражаясь с ручкой управления; крутящий момент пытался разломить килевую балку машины. Бросив ее в штопор, Пертурабо зафлюгировал турбины и потянул нос вверх, чтобы использовать инерцию спирального движения. Раздался металлический визг корпуса, рассчитанного на гораздо меньшие нагрузки. Оторвалась еще какая-то деталь, перед олимпийцем сердито вспыхнул очередной тревожный огонек.

— Мой господин, — Фальк оттолкнулся от косяка, рухнул в кресло второго пилота и поспешно пристегнулся, — как вам вообще удается держать курс?

Хмыкнув, примарх взглянул через бронестекло на безумный круговорот среди звезд, видимый ему даже сквозь ужасающий всепланетный ураган Моргенштерна.

— Есть штормы похуже этого, — сказал Пертурабо.

— Правда?

— Да. И мы не можем повернуть, только не сейчас. Источник совсем близко.

— Я не это хотел предложить, мой господин.

— Что же в таком случае?

— Ну, вообще, да, я хотел предложить именно это, — признался Барбан, вглядываясь в надвигающуюся грозу. Разряды молний озаряли пилотскую кабину. — Мне просто нужно понять, какую цель вы себе поставили.

Примарх ответил не сразу.

— Я хочу разрушить то, что убивает планету, — наконец произнес он.

— Как сказал магос Танкорикс, уже слишком поздно, и катастрофу на Моргенштерне не обратить вспять, — возразил Фальк. — Отыскав и уничтожив источник бурь, мы ничего не изменим.

— Я понимаю. — Дернув рычаг, Пертурабо отвернул от быстро разрастающегося ЭМИ-торнадо.

Десантный корабль недовольно взвыл, но примарх тут же выровнял измученную машину.

— Тогда зачем мы здесь, мой господин? Почему рискуем жизнями на этом задании?

— Потому что я не покину Моргенштерн, пока нашим врагам не отвечу ударом на удар! — огрызнулся примарх. — Я прослежу, чтобы виновники гибели этого мира поплатились кровью.

Фальк понимающе кивнул.

— Но отчего вы не сказали так сразу?

— Это чисто эмоциональная реакция, а мне нужно поддерживать репутацию.

«Грозовая птица» тошнотворно резко дернулась вниз, и Барбан крепче вцепился в сиденье. Цунами километровой высоты угрожали сбить машину с небес.

— Я сохраню вашу тайну, — пообещал воин. — Похоже, унесу ее в могилу.