Надав опустился на колено, никого своим поступком не удивив. Несколько утомительных секунд он рылся в кармане пиджака, а Каллиопа думала: он и впрямь по глупости влюбился в маму. Наконец Надав достал бархатную коробочку. На его лбу проступил пот.

– Элайза, – пылко произнес он, – мы знакомы всего несколько недель, но я будто знаю тебя всю жизнь. Хочу, чтобы так было всегда. Выйдешь за меня?

– Да, – взволнованно, словно школьница, выдохнула Элайза и протянула руку, чтобы Надав надел кольцо ей на палец.

Недурно, скептически подумала Каллиопа, хоть и без изысков. Все-таки предложение Надав сделал на обычной вечеринке. Что ж, он хотя бы не нес вздора и не пускался в сантименты.

Каллиопа запоздало хлопнула в ладоши, улыбаясь новому жениху матери – четырнадцатому по счету, если ей не изменяла память.

– Поздравляю! – сказала она, вложив в свой голос удивление и энтузиазм. – Я так за вас рада.

Подходит к концу их пребывание в Нью-Йорке, с грустью подумала Каллиопа. И все повторится вновь.

Она чуть наклонилась, разглядывая кольцо, и ахнула от восторга. Обычно Элайзе дарили совершенно безвкусные кольца, поскольку обманутые ею мужчины не отличались умом или чувством прекрасного. Но обручальное колечко от Надава оказалось довольно симпатичным – крупный бриллиант в красивой оправе «паве». Жаль только, что придется разобрать украшение на части и продать на черном рынке.

– Каллиопа, мы с Ливией хотим получше узнать тебя. Мне не терпится объединить наши семьи.

Надав пустился в описание многочисленных планов, заведомо обреченных на провал. Он наивно полагал, что свадьба пройдет в Музее естественной истории, поскольку они с Элайзой были якобы без ума от него, – Каллиопа чуть не расхохоталась, представив, как жаждет мама выйти замуж в окружении пыльных чучел. Потом Надав поинтересовался, как они смотрят на поездку в следующем месяце в Тель-Авив, – он хотел познакомить их с родственниками.

– Немедленно переезжайте ко мне. Нет нужды жить в «Нуаже», – добавил он. – Скоро мы подыщем новые апартаменты, чтобы хватило места для всех.

Каллиопа задумалась, каково это – вести нормальную, размеренную жизнь. Иметь собственный дом, принадлежащий ей уголок со своей индивидуальностью, а не скитаться по роскошным, но безликим отелям. А еще она обзаведется сводной сестрой в лице Ливии. И больше не будет обманывать невинных людей и сбегать от них, чтобы кинуться в водоворот бессмысленной экстравагантности.

Конечно, ее смущала мысль о том, чтобы и правда поступить так, как говорил Надав: съехаться с этими двумя чужаками. Но эта мысль не была ей так уж противна.

– А вот и Ливия. – Надав склонил голову набок, принимая входящий фликер. – Найду ее и приведу сюда, чтобы поделиться хорошими новостями.

Он поцеловал Элайзу в губы и направился к толпе гостей.

– Что думаешь? – тихо спросила мама, когда он исчез.

– Колечко супер, мам. Уверена, ты выручишь по меньшей мере полмиллиона. Отлично сработано.

– Нет же, что ты думаешь о планах Надава?

В желудке Каллиопы все перевернулось.

– Ты о чем?

– Как насчет того, чтобы остаться в Нью-Йорке? – Элайза с улыбкой взяла дочь за руки.

Каллиопа не ответила. От волнения она не могла трезво думать.

– На какой срок?

– Насовсем, милая. Если, конечно, ты захочешь.

Каллиопа молча опустилась в кресло из люцита и уставилась в непроглядную ночь. Пламя факелов колыхалось на ветру, значит огонь был настоящий, а не голографический. Каллиопе остро захотелось подойти и дотронуться до него, чтобы убедиться.

– Я обдумывала то, что ты сказала на прошлой неделе, – о своей мечте где-нибудь обосноваться. – Голос мамы дрожал, ведь они ступали на незнакомую территорию. Каллиопа притихла. – К сожалению, я не была тебе хорошей матерью, не подавала достойный пример. – Элайза сцепила руки в замок, теребя обручальное кольцо. – Я много размышляла о том дне, когда мы покинули Лондон.

«Как и я», – подумала Каллиопа, но не знала, как сказать это вслух.

– Тогда мне казалось, что я поступаю правильно, – сбивчиво проговорила Элайза. – Господи, да когда та женщина тебя ударила… ты не представляешь, что я хотела с ней сделать! И все эти годы унижений, которые я вытерпела по ее вине. Я считала своим правом что-нибудь забрать у нее и уехать.

– Мам, все в порядке.

Внизу грозно рычал канал, эхом отзываясь в бурлящих, смятенных мыслях Каллиопы. Она понятия не имела, что мама терзается противоречивыми чувствами и тоже сомневается в их образе жизни, хотя все это время казалось, что Элайза беспечно и блаженно плыла по волнам.

– Нет, не в порядке, – вздохнула мама. – Именно я повела тебя по этой тропе, не имея настоящего плана. Моя юность прошла как у всех – школа,