личность, которая прошла через множество испытаний, но не позволила им себя сломить. Неудивительно, что отец ее с трудом узнал – хотя для этого и требовалось совсем немного усилий.

Но вернемся к радостной встрече.

Как вы можете вообразить, у Алисы и Оливера накопились тысячи вопросов к папе. Что с ним случилось в Итакдалии? Зачем он сюда отправился? Почему никого не предупредил? Как попал в тюрьму? Он правда шпион? И так далее, и тому подобное. Их беседа получилась почти такой же длинной, как эта книга, и поминутно прерывалась пунктиром молчаливых слез и объятий. Поэтому я, чтобы избежать необходимости писать второй том, постараюсь изложить услышанное в нескольких абзацах.

Отца в самом деле арестовали за кражу времени и отправили отбывать срок в Рабскую колонию. Точнее, его сослали в деревню Тушь, где он и жил с тех пор. Конечно, это было довольно комфортабельное заключение – папе выделили целый дом и не стали заковывать в кандалы, – но что за жизнь без цвета? Ни друзей, ни семьи (ни даже сокамерника!), ни единой книги. В одиночестве отец быстро погрузился в тоску. Заключение озлобило его, сделало раздражительным и неуступчивым – так что он открывал дверь далеко не на каждый стук. Хотя именно в этом и заключалась его работа. Его принудили служить художником в Итакдалии, чтобы искупить свою вину; в основном он рисовал местным жителям утраченные конечности. Иногда отец пририсовывал кому-нибудь ногу вместо руки или локоть вместо колена – просто так, для забавы, – но в основном это была скучная, однообразная работа.

– Вы удивитесь, – сказал он, – сколько людей теряют конечности в Итакдалии.

Но главная папина история началась намного раньше, когда он выиграл собственную Сдачу и получил задание от ференвудских Старейшин. Как вы уже знаете, ему поручили составить карты всех волшебных земель. В двенадцать лет ему так ловко удавалось жить и выживать в Итакдалии, что спустя годы он, не раздумывая, отправился тем же путем.

– Но я не учел, – сказал папа, – что в юности мыслил совсем по-другому. Тогда я преуспел, потому что мой разум был гибче, а представления о мире – податливее. Мне было легче справляться с ловушками и трюками Итакдалии.

Он вздохнул.

– Но с годами я закостенел в привычных убеждениях. Мне уже сложно было мыслить по-другому, и я потратил уйму времени просто на то, чтобы выяснить, по каким принципам живет нынешняя Итакдалия. Однако в этот раз мне было что терять, и страх сделал меня неповоротливым. Я слишком много нервничал, слишком долго выбирал. Поминутно осторожничал и в итоге совершил массу ошибок. – Он покачал головой. – Мне никогда не следовало сюда возвращаться. Я бы и не стал, если бы не думал, что оно того стоит.

Видите ли, Оливер оказался прав в своих предположениях. Папа не был ференвудским шпионом.

Все его мысли были об Алисе – и только о ней.

Здесь, дорогой читатель, для них наступила самая сложная часть беседы – уж очень много эмоций она вызвала. Алиса была в отчаянии, что папа подверг себя такому риску ради нее. В конце концов, он-то никогда не хотел, чтобы она менялась – просто желал ей счастья, – и эта мысль разбивала ей сердце. Хвала небесам, боль девочки оказалась недолговечна.

Они с папой снова были вместе. Алиса заново училась быть счастливой.

Девочка знала, что ей всегда будет непросто отличаться от окружающих. Знала, что ни одна магия не исправит чужую узколобость и не сгладит несправедливости на ее пути. Но Алиса постепенно осознавала, что жизнь не состоит только из черного и белого. Всегда найдутся люди, которые будут ее любить и отвергать; в жизни встретятся и доброта, и предубеждение. Простая правда заключалась в том, что Алисе было предназначено отличаться – но отличаться значило быть исключительной, а быть исключительной значило приключение. Не важно, какой видел ее мир; важно, какой она видела себя.

И Алиса решила любить себя, отличающуюся и исключительную, каждый день недели.

Вот мы и подбираемся к последним страницам нашей истории – страницам, где Алиса с папой наконец возвращаются домой, – и я испытываю радость пополам с горечью.

Конечно, папа мгновенно нарисовал Алисе новую руку, и теперь она была прекрасной юной леди с полным набором конечностей. В свою очередь, Алиса превратила деревню Тушь в настоящий взрыв цвета и вернула папе все его краски – может быть, сделав их чуть-чуть поярче. Затем Оливер развернул свою коробку со спрятанной на дне дверцей, они по очереди забрались внутрь и вскоре оказались в родном Ференвуде.

Оказалось, что они путешествовали дольше, чем предполагали: в городке наступила зима, а это значило, что их не было почти год. Сверкающий снег медленно опускался на сонную землю, пуховым одеялом укрывая дома, деревья и холмы. Тысячи ветвей силились стряхнуть тонкие ледяные перчатки, и когда Алиса подошла ближе, то разглядела их бледно-зеленые пальчики. До весны оставалось недолго. На крышах ярко освещенных домов пыхтели трубы, городок безмолвствовал, и они трое тоже молчали. Алиса закрыла глаза и глубоко вдохнула. Она еще никогда не была так благодарна жизни за Ференвуд – и пообещала себе, что больше не будет принимать ничего как должное. Девочка была счастлива вернуться домой, иметь дом. А еще ей не терпелось увидеть реакцию мамы – мамы, которая еще не знала, что отец здесь.

Они с Оливером крепко обнялись на прощание. Мальчик пообещал, что завтра придет в гости, и они с Алисой построят и?глу и вместе придумают планы на весну. Оливер выполнил задание и теперь должен был перейти в старшерост, но Алиса совершенно не представляла, что ей делать дальше. Папа