вниманием инцидент с потушенным солнцем (она еще не была готова об этом говорить). У Оливера голова шла кругом от обилия новой информации, но, несмотря на пережитые ужасы, по лицу мальчика начинала расплываться широкая улыбка. (Видите ли, Алиса выбрала его. Алиса выбрала спасти его, и Оливера переполняли счастье и гордость.)

Что до Алисы, сейчас ее занимали совсем другие вещи.

Они падали в небо уже целую вечность, но земли все не было видно. Девочку это изрядно волновало. К тому же ей поминутно приходилось отводить с лица юбки (непростая задача с единственной рукой!), и она ужасно устала.

– Оливер, – сказала Алиса.

– Да?

– Как ты думаешь, далеко ли дно?

– Чего?

– Ну…

Алиса обвела взглядом окружающую их пустоту. Единственные декорации состояли из голубого задника неба и пары рассеянных облачков. Солнца не было видно.

– Этого, – наконец обтекаемо сказала Алиса, ни на что конкретно не указывая. – Когда мы долетим до дна вот этого?

– Понятия не имею, – ответил Оливер.

В ту же секунду они ударились о землю.

Алиса с Оливером упали с двумя громкими шмяками – один за другим. Зубы ребят громко лязгнули, а колени пополнились очередным набором синяков.

– Ладно, – сказала Алиса, разгоняя круги перед глазами. Девочка поднялась на ноги и теперь с подозрением осматривала пейзаж вокруг. – Надо понимать, здесь ты тоже не бывал?

Оливер покачал головой.

Они стояли на тропинке между двумя живыми изгородями втрое выше Оливера. Зеленые стены так густо заросли розами, лилиями, пионами и сиренью (а также гардениями, фрезиями и гиацинтами), что спутники едва могли дышать. Цветы выглядели восхитительно, но воздух был до того приторным, что вызывал тошноту, и чем дальше они шли, тем труднее становилось выдерживать эту ароматную пытку.

– Ладно, – сказала Алиса. – Полагаю, теперь мы умрем?

– Не шути так, – ответил Оливер, приподнимая бровь. – Хотя это вполне вероятно.

Алиса попыталась улыбнуться.

– Тогда не пора ли вызвать аварийный выход?

Оливер рассмеялся:

– Нельзя все время перемещаться по Итакдалии с изнанки. Аварийными выходами можно пользоваться не чаще, чем через каждые пять деревень.

Алиса махнула единственной рукой, признавая поражение.

– Так вот почему в прошлый раз не сработало… И откуда ты все это знаешь? Понятия не имею, где ты раскапываешь такие сведения!

Оливер наградил ее сочувственным взглядом.

– Честно говоря, меня вели заметки твоего отца. Без них я бы давно пропал.

Алиса вздохнула и пнула холмик грязи.

– Мы теперь совсем сбились с курса, да? – тихо сказала девочка. – Я устроила такую неразбериху…

– Вовсе нет, – ответил Оливер бодро. – Может, на первый взгляд так и не кажется, но ты отлично ориентируешься в Итакдалии. Большинство людей не одолели бы и половину этого пути.

Алиса залилась краской.

– Оливер, я отошла на пять минут, и мне оторвали руку! Из-за чего нам пришлось свернуть незнакомой дорогой, из-за чего на нас напала стая лис, из-за чего тебе чуть не откусили голову, из-за чего мне пришлось сломать линейку. Рассказать и то стыдно!

– Ну… – Он помедлил. – Может, ты пока и не очень искусный путешественник…

– Не трудись. Я и шагу не могу сделать в одиночку, и мы оба это прекрасно знаем.

Оливер закусил губу, стараясь не улыбнуться.

Алиса взглянула на него и не выдержала. Девочка расхохоталась, и Оливер тоже прыснул в кулак.

Они все смеялись и смеялись, пока у них по щекам не покатились слезы – и в эту минуту им не было никакого дела до странного цветочного лабиринта, или опасностей, которые они пережили, или тех, которые им еще только предстояло пережить. Это был момент истинного освобождения и избавления от забот; и хотя, возможно, они просто перенюхали чересчур много цветов, мне кажется, что в действительности они открыли один из величайших секретов бытия: смех – тот шелк, который смягчает самые тяжелые испытания.