Точно так же, как и для нее в тот единственный миг.

Нет, не в единственный. Правда обрушилась на нее, как ушат ледяной воды посреди идеального дня. Так уже бывало ранее. Вчера, когда она проснулась в Рейесовой постели. Она укусила его, и это понравилось ей.

— Твой демон может войти в меня?

Живот свело. Это ведь невозможно. Правда?

— Нет, — ответил он, но взгляд его стал пристальней.

«Не думай об этом сейчас. Ты запаникуешь, утратишь цель»

— Ты говоришь мне, что для того, чтобы быть с тобой, я должна причинять тебе боль?

Снова и снова.

Он кивнул. Во рту девушки пересохло. Если она привяжется к нему — если? — и отдастся ему, что от нее потребуется? Ей придется царапать его, щипать, кусать?

— А другие женщины… ранили тебя?

Он опять мрачно кивнул.

Даника сжала кулаки, ногти впились в простыни. В этот момент ей не пришлось взывать к силе воли, чтобы кого-то обидеть. Мысль о Рейесе с другой женщиной вызвала в ней такую яростную ревность, какой она не испытывала ранее.

— И это срабатывало?

— На некоторое время. Боль есть боль, независимо от причины ее возникновения.

— Ты все еще…—

«…путаешься с теми мелкими шлюшками?» — про себя договорила девушка.

— Ты все еще ищешь таких женщин?

— Уже много лет как не ищу.

Ярость и ревность переросли в нечто новое.

— Хочешь, чтобы я поранила тебя?

Сможет ли она?

Удивительно, но он покачал головой. Темные пряди взметнулись у висков.

— Я жажду боли, не буду лгать, и я хотел бы, чтоб именно ты причиняла ее мне. Но…

Он облизнул губы, отводя взгляд в сторону.

— Но что?

— Я никогда не позволю тебе делать этого.

— Почему? — вопрос сорвался с языка прежде, чем она успела проглотить его. Не желая видеть сожаления, которое осветило его черты, она оторвала взгляд от его лица — и осознала, что таращится на свежие порезы на руке мужчины. Он все это время резал себя.

Содрогаясь, она обхватила себя руками. Вот в чем он нуждался — в кинжале, протыкающем его вены. Она-то всегда считала его неуклюжим. Девушка безрадостно усмехнулась. Он вовсе не был неуклюж. Какой же она была глупой!

— Это изменит тебя, — признался он, — и не в лучшую сторону. Ты совершенна, такая, как ты есть сейчас.

«Не реагируй. Игнорируй его слова»

Разговор повернул в опасное русло, и вряд ли нечто хорошее ожидало ее в конце. Иначе она утратит разум, будет умолять позволить ей дать ему необходимое и испытывать отвращение к себе за это, или он продолжит отвергать ее, тем самым унижая. Прочь от него.

— Ты сказал, что хотел. Мне… мне надо поговорить с Аэроном. Я потратила впустую слишком много времени. Я должна найти свою семью.

Непроницаемая маска скрыла Рейесово лицо.

В груди девушки родилась боль. За него? За себя? За то, что могло бы произойти?

— Что я за человек, если продолжу ставить свои интересы превыше их? Они могут быть в опасности, могут переживать и бояться за меня.

— Я снова поговорю с ним, а ты можешь послушать, — парировал Рейес.

— Но…

— Ты же видела, как разъярился Аэрон, просто услышав звук твоего голоса. Я буду говорить с ним. Поняла?

Она нехотя кивнула. Информация, которой владел Аэрон, была слишком ценной, чтобы продолжать этот нелепый спор.

— Ты позволишь мне отправиться за ними? Если он скажет, где они?

— Боюсь, что я никогда не буду в силах отпустить тебя.

Он уже во второй раз говорил ей это, но на этот раз шепотом и ей пришлось напрячь слух, чтобы расслышать. Осознав эти слова, она едва не вскочила с кровати, чтобы ударить его. Только знание того, что это ему понравиться, удержало девушку на месте.

— Попробуй меня удержать здесь, — рявкнула она. — Увидишь, что случиться.

— Ты не поняла. Я помогу тебе их отыскать, — произнес он, — и буду сопровождать тебя, где бы они ни находились.

Если они живы. Невысказанное предположение зазвенело меж ними.

— Взамен ты не выдашь моих друзей Ловцам. Даже Аэрона.

Все до единого отголоски жара улетучились с ее щек, оставляя их холодными. Он знал. Вероятно, знал с самого начала.

— Я… я…

— Тебе не стоит рассказывать мне, что они тебе наговорили, о чем просили, и что ты им пообещала. Это неважно. Если я буду знать, то это может стать причиной твоей смерти, — он повернулся к ней спиной. — Согласна на обмен?

Ловцы поклялись помочь в поисках ее семьи, защитить ее. Но они простые смертные, люди, как и она. Они ненавидят Рейеса и других Повелителей, желают им отомстить и пойдут на все ради победы. Даже переступят через нее, если это потребуется.

Они просили ее о помощи, чтобы она проникла в крепость и собрала информацию. Пока что она не приступила к выполнению своего обещания. Для этого не было ни времени, ни возможности. Рейес отвлекал ее.

Теперь же он просил ее переметнуться на его сторону и довериться врагам.

— Ты согласна? — потребовал ответа воин.

— Согласна, — проговорила она, но не была уверена в истинности своих слов. По расписанию, сегодня ночью у нее должен состояться телефонный разговор со Стефано; и она сделает все необходимое, использует кого угодно, чтобы разыскать свою семью. Для их безопасности она убьет всех до единого Рейесовых друзей, возникни такая необходимость.

И разрушит жизнь Эшлин. И Аньи. В животе шевельнулась тошнота. Боже, уравнение усложнялось с каждым убегающим часом.

Она уже доказала, что не может уничтожить Рейеса.

И это было не страшно. Он не причинит вреда ее семье. Или причинит? Если она будет действовать против его друзей, он запросто превратится из милого защитника в смертоносного демона. Что будет означать, что он также умрет.

Проклятье!

— Ты не предашь нас, даже если твои близкие мертвы? — настаивал он.

Неужели ее намерения были написаны у нее на лбу? Девушка прикрыла глаза.

— Я согласна, понятно? — снова сказала она, и на этот раз слова дались ей с трудом. Грядущие дни могут стать самими худшими в ее жизни, разбивая ее мечты, уничтожая ее семью… и отбирая у нее этого мужчину, которого она и желала, и опасалась.

Рейес кивнул.

— Тогда приступим.

— Разве мы раньше этого не делали?

— В прошлый раз не сработало, — сказал Рейес. Он стоял внутри камеры, как и вчера, но Аэрон отметил, что его друг держался на безопасном расстоянии. — Решил попробовать снова.

— Нет. Думаю, ты вернулся, чтобы получить еще, — Аэрон уставился на Рейеса, который выглядел, как изготовившийся к схватке солдат. Хотя когда бывало иначе? — Думаю, тебе нравятся мои прикосновении.

Нервная дрожь отчетливо проступила на Рейесовом темноглазом лице.

— Пару лет назад я спрашивал, могу ли я хлестать тебя, бить. Все, что угодно. Я бы даже резал тебя кинжалом. Я не хотел этого, не хотел ранить тебя, так же как и ты не желал еженощно убивать Мэддокса, но знал, что тебе нужна боль, потому пошел бы на это. Я достаточно сильно любил тебя.

— А я достаточно сильно любил тебя, чтобы отказаться. Помнишь?

Аэрон проигнорировал вопрос, потому что помнил. Он погладил лысую голову Легиона, когда это существо устроилось у него на коленях, и сказал:

— Я по-прежнему хочу помочь тебе. Если хочешь боли, отдай мне свою женщину.

Он рассмеялся, несмотря на то, что ярость затмила взор его друга.

— Один взмах кинжала — вот и все, что потребуется. Она умрет, и твое сердце в прямом смысле разобьется. Вечная боль пребудет с тобой. Мой дар тебе. Отблагодаришь меня позднее.

Рейес провел кончиком языка по зубам. Проявление агрессии. Потребность в агрессии. Все же Рейес не сдвинулся с места. В отличие от Аэрона и Мэддокса, он редко выходил из себя. В его привычках было выжидать, а потом разить… тогда, когда враг менее всего ожидает.