Они знали, что такое «печеньки» и что «внутри» не держат скот. Лила, самая умная из своры, разразилась настойчивым лаем, и собаки сиганули со двора, как борзые за кроликом.

Большинство коз поскакало следом, но не Тако и Гордита. Эти двое, видимо, посчитали лошадь грандиозным дополнением к забаве «Кто хочет стать шашлыком, когда Ами нас поймает».

Пегий вроде тоже наслаждался игрой, то подпрыгивая и разворачиваясь в воздухе, чтобы преградить путь отставшим рогатым, то пригибаясь к земле. Он ни разу не позволил себя обойти. Ковбой казался продолжением лошади – настолько пара работала слаженно. Я, конечно, родилась в Техасе, но все- таки городская девчонка, и подобное зрелище для меня в новинку. Я стояла, заворожено наблюдая, как парень сжимает ноги, чуть смещает вес, управляя скакуном, пока не поднялась такая пыль, что я могла различить лишь силуэты – и никаких деталей.

Тако и Гордита побежали к воротам, и я включилась в действо. Размахивая руками – и наверняка выглядя неуклюжей дурой в этом родео-балете, – я загнала коз во двор и захлопнула за ними ворота. Когда лязгнула задвижка, ковбой дал лошади какую-то тихую команду, и пегий расслабился, глубоко удовлетворенно вздохнув.

А вот мне не до расслабления: где тут отдохнешь, когда рогатые гоняли по двору стадо собак и сожрали циннии тетушки Гиацинты. Я рванула к загону и открыла кормушку, ударив металлической крышкой как в звонок к обеду. Козы подбежали, как ни в чем не бывало, словно после прогулки в парке. В какой-то степени я даже испытала разочарование.

Ковбой спешился и последовал за мной во двор. Позволив мне выскочить, он закрыл ворота, а я надежно их заперла, после чего прислонилась к штакетнику, не зная, плакать, смеяться или просто зайтись в истерике, делая и то, и другое.

Подбежали собаки – видимо, потребность в утешении оказалась сильнее страха перед козами. Сэди наворачивала круги, а Медведь, вопреки здравому смыслу, хотел, чтобы я взяла его на руки. Избегавшая толпы Лила ластилась к ковбою.

Мне хотелось сквозь землю провалиться. Боролась с козами и собаками, да еще и одета в одну лишь рубашку незнакомца поверх белья… Будь у моей матери хрустальный шар, она бы уже вскочила на метлу (фигурально выражаясь) и примчалась сюда.

Не смея поднять на ковбоя глаза, я занялась тем, что попыталась заставить Медведя и Лилу вести себя прилично.

- Прости за собак. Толку от них было мало.

- Они совершенно бесполезны, – произнес парень сердитым тоном, к которому я имела прямое отношение. – Это овчарка, колли и… – Он поколебался, когда дошел до Медведя. – Я даже не знаю, кто это.

- Никто из нас не знает. – Я покачнулась, оттого что лохматый увалень врезался мне под колени. – И они не бесполезные. Лила у нас поисково- спасательная собака.

Ковбой с сомнением посмотрел на бордер-колли, которая словно дите малое просилась ко мне на ручки.

- Правда-правда, – поспешила заверить я. – Они, э-э-э, просто боятся коз. Оказывается.

- Конечно, боятся, – сказал парень с длинным раздраженным вздохом. Я уловила мяту под сильным запахом кожи, псины и пыли. – О, ради бога, только сумасшедшая мистрис Гуднайт может держать на ранчо кучку трусливых собак.

- Прости? – Я хотела сказать что-то еще. Еще одно извинение, другую ерунду, но отвлекалась на аромат мяты. Однако тон незнакомца вернул меня с небес на землю, и я прищурилась, чтобы получше рассмотреть его в резком солнечном свете.

Только что парень казался довольно приличным – по-джентельменски. Да-да, отдал мне свою рубашку и с остальным помог. С близкого расстояния я могла увидеть, что ему не доставало мягкости, чтобы выглядеть милым. И он был слишком молод, чтобы оказаться опасным. Какое облегчение, учитывая ситуацию с бельем. Голубые глаза ковбоя выделялись на загорелом лице, а зубы сверкали белизной. Однако его насупленные брови и угрюмый вид хоть и были направлены на собак, казалось, скрывали много большее.

- Это в духе мистрис Гуднайт, – насмешливо повторил парень, – держать пастушьих собак, боящихся коз.

- Имеешь в виду, в ее духе по доброте приютить этих бесполезных собачек? – Заданный приторно сладким тоном вопрос должен бы послужить кое- кому предупреждением, но ковбой, кажется, принял его за чистую монету.

- Несомненно. – Насмешливо фыркнув, он дал понять, что имел в виду совершенно противоположное. – Она – само мягкосердечие. Уверен, у этих псин нашлась для нее душещипательная история. Миссис Гуднайт хорошо известна в округе. Чокнутая тетушка, для которой все – родня.

- Ах вот как! – От моего тона техасский день чуть не покрылся корочкой льда. До парня наконец дошло. Он бросил взгляд на мои рыжие волосы – фамильная черта, – и я увидела, как на его лице промелькнуло "черт, облажался" еще до того, как я закончила: – А я-то думала, что это моя родная чокнутая тетушка.

Он мог спасти себя: извиниться, сказать, что не желал оскорбить. Хочу отметить, что лучше меня никто не знал, насколько Гуднайты чокнутые по меркам любого нормального человека.

Однако, окинув взглядом мои голые ноги, резиновые сапоги, белье с вишенками, собак, коз и даже корову, ковбой в итоге выдал:

- Что ж, это многое объясняет.

А день становился все лучше и лучше.