- Лила, стой! – закричала я.

Никакой реакции.

- Брось это! – попробовала снова, но теперь менее испуганно и тоном альфы стаи.

На этот раз псина повиновалась, отступила назад и чопорно уселась, натянув поводок, который все еще был привязан к мескитовому дереву. Когда мы подбежали, Лила усмехнулась нам, гордясь выполненной работой и демонстрируя покрытые грязью морду и лапы.

Все четверо – Бен, Марк, я и собака – уставились на вырытую яму, в то время как остальные спешили к холму.

- Возможно, это кролик, – произнес Марк, хотя в его голосе слышалась надежда на что-то более скверное.

Это не кролик.

Мое сердце колотилось не только от бега. Адреналин пошел на спад, оставляя нечто другое, какое-то звенящее волнение, вибрировавшее внутри. Я никогда не была чувствительной, не говоря уже о телепатических способностях, но именно сейчас у меня возникло такое предчувствие, что вы и не поверите.

Опустившись на колени, я изучила вырытую Лилой в рыхлой черно-серой земле яму. Глубина сантиметров тридцать, а на дне виднеется что-то гладкое. Я разглядела дразняще торчавший кусочек находки размером с монету.

Погрузив пальцы в почву, зачерпнула ладонями землю и выбросила ее за пределы ямы. Я быстро расширила яму до конической формы, расчищая изогнутую куполообразную кость, которая затем приняла безошибочные очертания…

- Держи. – Марк вручил мне щетку вроде той, что использовала Кэйтлин для работы с костями, вырытыми бульдозером. – Попробуй ею.

- Спасибо. – Я взяла инструмент и сменила положение, чтобы лечь на живот. Марк сделал то же самое, но с другой стороны, и, когда я останавливалась, убирал землю. Казалось, земля не хотела отпускать то, что мы нашли.

Судя по гулу голосов, нас окружили люди. Я слышала скуление собак и видела туфли Фин рядом с несколькими парами обуви, которые не узнала. Они стояли чуть поодаль, поскольку в яме могли поместиться только четыре руки.

Взмах щетки – и стал виден лоб. «Лобная кость», – поправила я себя с небольшой дрожью, осознавая увиденное. Углубленный курс биологии пригодился раньше, чем я думала.

- Теперь будьте осторожны. – Голос доктора Дуглас был терпеливым и профессиональным, но в нем слышалось затаенное ожидание, говорившее мне: если по изогнутой форме и слегка пористой текстуре я все еще не догадалась – там, под моими пальцами, находится нечто важное. – Не пытайся очистить его полностью. Без поддержки окружающей его земли он может развалиться.

Я кивнула, почему-то не желая говорить и тем самым рассеять чары от открытия. Как и советовала профессор, я оставила землю, поддерживающую заднюю часть черепа – затылочную кость – и сосредоточилась на передней части. Носовая кость, дуги бровей, скулы и верхняя челюсть. Лицо. Даже если бы я не помнила названия костей, их очертания были слишком символичны – нечто из кошмарных снов и олицетворение смерти, – и в самую жаркую пору дня я почувствовала кладбищенский холод.

Большими пальцами осторожно убрала с глазниц грязь и задумалась о том, что последнее этот человек видел перед смертью. Безжалостный затопляющий поток воды? Змею, укусившую его? Смотрел ли он своей смерти в лицо, прежде чем умер?

Меня снова затрясло, и, чтобы скрыть дрожь, я прижала руки к холодной почве. Невозможно отрицать сходство между впалыми глазницами черепа и пустым темным взглядом моего полуночного посетителя, которого я все еще вижу, когда моргаю, словно остаточное изображение от пламени.

Я никак не могла согреться. В Техасе, в разгар июльского дня! А это о чем-то да говорило.

Как только я очистила большую часть черепа, доктор Дуглас велела нам всем держаться подальше, пока она не вызовет шерифа. Очевидно, это непреложный закон, когда находишь человеческие останки, даже такие старые. Дожидаясь представителей власти, Марк и остальные ползали по земле, как взволнованные муравьи, измеряя расстояние от первой находки до только что вырытой, составляя диаграммы и что-то записывая.

Самое полезное, что могла сделать я, по словам доктора Дуглас, это не мешать. Вот только уйти тоже было нельзя – вдруг полицейские захотят со мной поговорить. Уверена, помощник шерифа Келли не меньше моего обрадуется нашей такой скорой встрече.

Так что я уселась на вершине холма в тени виргинского дуба, понимая, что нужна антропологам так же сильно, как мертвому припарка. Собаки спали, растянувшись на земле, а Фин строчила на руке список дел – привычка, которую ненавидела даже наша суперпонимающая мама. Я наблюдала за работой остальных, а сама все никак не могла успокоиться. Я завидовала всему, что видела: спокойствию собак, бесхитростному восхищению студентов и даже способности сестры упорядочивать свои мысли и составлять планы. Хотя знала, что из-за последнего в ближайшее время, вероятно, попаду в неприятности.