Как-то сильно не хочется зависеть от гаузов и кланяться этим колобкам…

Все окончательно притихли, ожидая моей реакции. Пришлось пояснить, как мне вознесение Светозарных видится:

– Скорей всего, это гаузы обязаны кланяться каждому носителю, принесшему наверх особый комплект груанов. И за это предоставлять им всё, что те только не пожелают.

– А вдруг ты ошибаешься? – вопрошал хозяйственный Неждан.

– Может, и так… Но как ты вынесешь за собой рюкзаки с изумительной (согласен!) и очень дорогой кожей, если соображаловка теряется, и даже всё лишнее человек с себя перед клетью сбрасывает?

– Так то человек, – ухмыльнулся ветеран. – А если будет нести моя жена? Светозарная? Да ещё обладающая немереной силой? Если уж Всяна себя контролирует и от мужа не убегает, то моя Франя тем более ценный груз не бросит. А то и меня заставит что-то нести, если мы правильно к вознесению подготовимся.

Вот тут уже все задумались. Практической смекалке супружеской пары оставалось только позавидовать. Подобные шкурки – в любом мире достояние, а иных сокровищ у нас под боком нет. И даже «чужие» груаны, скорей всего, нельзя наверх доставить, рядом с полным «светозарным» комплектом. Недаром их сбрасывают с себя возносящиеся, действуя на голом инстинкте или на конкретном внушении.

Рассуждая по-человечески, следовало разрешить самым усердным «колхозникам» работать хоть круглыми сутками без сна. Но для командира подобное было неприемлемо. Из-за сонных, постоянно оступающихся людей остальные тоже будут страдать, ошибаться, перерабатывать, рисковать получением травм. В итоге – потеря времени, темпа, а потом и лишняя задержка на Дне в течение суток, а то и двух.

Всё это я объяснил спокойным рассудительным тоном и напоследок спросил:

– Хотите из-за этого задержаться на лишние дни?

Вот тут меня народ и ошарашил:

– А что? – пожал плечами Неждан, оглядываясь на согласно кивающую Франю. – Мы тут готовы и лутень лишний пожить. Серпансы есть, вимлачи тоже – куда спешить? Ты, Миха, спокойно возносись со всеми, кто захочет, ну а мы уже и сами свои груаны доберём, без лишней спешки.

Тут же друг за дружкой отозвалось ещё две женщины, одна «на всё готовая»:

– Тоже с удовольствием поживу лутень, а то и два.

– А я, – заявила вторая, из «независимого трио», – вообще не против здесь на несколько лет остаться… Что меня в Набатной Любви ждёт? Серость и скука с детства знакомого города. Зато здесь… мм! Романтика!.. И роскошь…

У меня буквально челюсть отвисла от таких вывертов человеческой психики: добровольно оставаться жить на каторге! Уму непостижимо!

Меня попыталась как-то защитить умная, сообразительная Ксана:

– Какие вы хитрые! Сами будете жить в этом дворце, а оплачивать ваше проживание будет Миха?

На что отозвалась Франя, обладающая житейской смекалкой на самом высочайшем уровне:

– Ты, красавица, законы не передёргивай, мы и сами всё хорошо знаем. Как только Миха Иггельд Резкий покинет Дно, сразу срок аренды, оформленной на него, закончится и перейдёт на нас. А мы уж как-нибудь этот вопрос уладим, чай, тоже грамотные…

И я отлично заметил, как на мою супругу уставилось сразу около двадцати пар глаз, смотрящих с вызовом и с подозрением. Оно и понятно, льготников, пусть даже и беременных, имеющаяся в любом коллективе некая часть народа всегда недолюбливает. Тем более когда объём льгот зашкаливает все разумные пределы.

По виду Ксаны стало понятно, что она собирается ринуться в словесную перепалку. Двойняшки тоже решили её поддержать, а видимая только мне вуаль Всяны замерцала тревожными, пурпурными бликами. Этак и до крайностей может дойти, и хорошо, что я уже мысленно собрался, подтянул челюсть на место и знал, как действовать.

Громко хлопнул в ладоши, останавливая готовых ринуться в жёсткий спор жён-красавиц, и огласил командирскую волю:

– Хорошо, тогда слушайте мой приказ: любой может заняться хозяйственной деятельностью и делать личные накопления, но вначале обязан предупредить об этом моего заместителя командира и моего комиссара. Как вы знаете, комиссаром у нас Зоряна. Кто не знает – пусть запомнит. Только после этого предупреждения «вольных ремесленников» снимают с общественных работ, и они действуют только для себя и в собственных интересах. Остальные, кто спешит домой, переходят в ранг… э-э-э, пусть будет «космонавтов», и работают только на общее благо. Все действуют по моим строгим приказам и всеми силами помогают заполнить пояса именно космонавтов. Причём первыми будут уходить без разницы между полом те, кто будет выбран жребием. Исключение составлю только я! В данной группе я уйду последним. Ну вот, вроде теперь уже всё… Ах да! Чуть не забыл! Со стороны «вольных ремесленников» тоже обязан выставляться дозорный, бдящий на посту нужное количество часов, которое легко вычислить по количеству людей каждого коллектива. Как обращаться с наружной дверью – Зоряна знает. Вопросы есть? – так как все молчали и только растерянно переглядывались между собой, я добавил: – Тогда спокойной ночи! Всё остальное решают заместитель и комиссар!

И не оборачиваясь, никого за собой не призывая, поспешил наверх по парадной лестнице. За мной всё-таки устремились супруги, друг Хруст и безмолвный Чамби. А остальных я и не ждал.