Ровно два дня назад в моем присутствии был достигнут ряд документально подтвержденных темпоральных прорывов в 2008, 1990 и 1940 годы. Временные диапазоны были идентифицированы с точностью до секунды, благодаря прослушиванию местных радиопередач и получению местных сигналов точного времени. Еще несколько временных диапазонов, предшествующих по временной шкале появлению радио, пока остались неопознанными, но это уже, прошу прощения за каламбур, дело времени и специально разрабатываемых методов.

На данный момент удалось подтвердить не только возможность улавливать исходящую из прошлого информацию в виде звуковых, световых и радиоволн, но и переносить через барьер туда и обратно материальные объекты, например – прибор для забора проб воздуха. В настоящий момент идет сборка еще одного варианта машины, не способного сканировать время и рассчитанного на строго определенную временную зону, но зато этот аппарат должен уже получиться мобильным. На этом у меня пока всё, товарищи!

Кивнув присутствующим, Павел Павлович Одинцов сел на место, после чего наступила еще одна минута молчания.

Когда тишина стала уж совсем гнетущей, премьер Иванов посмотрел на президента Путина и полувопросительно-полуутвердительно сказал:

– Сороковой год, Владимир Владимирович?!

– Сороковой, – подтвердил президент, – середина июня.

– Понятно, – улыбнулся премьер своей «фирменной» улыбкой, – ровно за год до «Барбароссы».

Снова наступила тишина… Каждый думал о своем. Потом Дмитрий Козак спросил:

– Владимир Владимирович, как я понимаю, решение уже принято?

– Да, Дмитрий Николаевич, принято, – подтвердил Путин и добавил: – Для себя, коллеги, я уже все решил, теперь дело за вами.

Коллеги переглянулись, потом дружно кивнули. Решение «в узком кругу» было принято. Эти люди просто не могли поступить иначе. Будь они другими, они бы вместе с прочими хищниками рвали бы на части ослабевшую страну, вместо того чтобы с большим трудом пытаться поднять ее с колен. Труд тяжелый и неблагодарный, ибо если не сделал что-то, то это всегда плохо, а если даже и сделал, то мало. Теперь, когда некий внутренний Рубикон был уже перейден, все присутствующие взглянули на президента, ожидая конкретных указаний.

Тот тоже все понял. Президент заговорил, твердо чеканя каждое слово:

– Как только у коллеги Одинцова, – произнес он, – будет готов мобильный вариант установки, операция тут же перейдет в фазу фактического воплощения. Коллега Одинцов продолжит курировать это направление. Только вместо научных исследований теперь на первый план выходит обеспечение возможности транспортировки в прошлое и обратно грузов и живой силы.

Чем более интенсивным будет грузопоток, тем лучше. Ведь прошлое – это не только тот долг, который мы обязаны вернуть нашим предкам, но и грандиозный рынок сбыта для нашей промышленности, позволяющий нам проводить реиндустриализацию, невзирая на ожидаемые экономистами финансовые катаклизмы. Кроме этого, в случае, если угроза ядерной войны опять станет реальной, мы можем попробовать эвакуировать в прошлое значительную часть нашего населения. Лучшую часть. Не менеджеров по продажам, юристов и прочих болтунов, а еще оставшихся у нас инженеров, рабочих и ученых.

– Тогда, Владимир Владимирович, – кивнул вице-премьер Рогозин, – нам в первую очередь нужно «завербовать» товарища Сталина…

– Пока еще рано, – покачал головой Путин, – за последние восемьдесят лет было слишком много вранья о событиях того времени. Прежде чем вступить в переговоры со Сталиным, нужно досконально во всем разобраться, но использовать при этом надо не только труды историков и воспоминания очевидцев. На многое придется взглянуть своими глазами.

Мы должны со стопроцентной достоверностью установить виновников катастрофы 22 июня и помешать им совершить свои преступления. За это направление, сбор данных в архивах и разведку на местности будет отвечать Дмитрий Николаевич Козак. Собрать специалистов, проверить, замотивировать, посвятить в тайну… Ну, не мне тебя учить, коллега. Также за тобой осуществление режима секретности по обе стороны временного барьера. Срок для начала – три месяца.

То же самое, но относительно чисто военных вопросов срыва «Барбароссы», поручается коллеге Шойгу. Необходимо определить: можно ли обойтись только материально-информационной поддержкой СССР? А если невозможно, то какими силами должен обладать осуществляющий вмешательство экспедиционный корпус, чтобы нацистский блицкриг провалился, и через шесть недель Красная Армия вышла к Ла-Маншу. Срок готовности плана – до начала апреля. Вице-премьер Рогозин отвечает за материально-техническое и финансовое обеспечение основной операции, а также за проведение операции прикрытия… Кроме того, коллега Рогозин, имейте в виду, что в случае доступа в соответствующие временные периоды, возможны дополнительные операции обеспечения… Не мне вас учить.

– Хорошо. – Рогозин на секунду задумался. – Что касается материального и финансового обеспечения, то в трехдневный срок мне нужны сметы по каждому направлению на месяц вперед, или, скажем, до первого марта. А уже к первому марта уже будет необходимо окончательно определиться с объемами и источниками финансирования.

– Очень хорошо, – кивнул президент. – Коллеги, в следующий раз мы соберемся в том же составе после того, как коллега Одинцов доложит о готовности мобильного варианта установки. И еще раз предупреждаю: все доклады по этой теме делать только лично, с глазу на глаз. Помните, лучше уж перебдеть, чем недобдеть!