Эрасмиус Гризмер.
Сарн расхохотался. Громко и задорно, словно и не он только что издевался над беззащитной женщиной. Впрочем, знающие его люди не дали бы высокую цену за шкуру человека, который вызвал этот смех.
— Док, какая судьба вас занесла на корабль? И помнится, у вас было другое лицо — на сайтах новостей в инфосетях?
Эрасмиус улыбнулся.
— Уважаемый капитан, это одна из моих маленьких разработок. Биомаска, полностью имитирующая человеческое лицо. Не буду рассказывать все здесь и сейчас, но поверьте — ее не обнаружит ни один сканер. И при медосмотре она будет вести себя как живая. Если вы поцарапаете мне лицо… кстати, можете попробовать, я не почувствую боли. Так, легкое пощипывание. Но вы увидите вполне натуральные кровь и мясо. — Ученый вежливо развел руками.
Сарн с уважением взглянул на этого человека. Мало кто был бы так спокоен на его месте. Хотя…
Сарн знал, что вызывает у всех — страх. Но имя Эрасмиуса Гризмера вызывало у людей холодный леденящий ужас. И — заслуженно.
Пират перевел взгляд на женщину, которая старалась не стонать у его ног, и, подозвав к себе Счастливчика Локо, коротко распорядился:
— Этих двух шлюх — и еще вон ту, темненькую, — в отдельную камеру. Обычная процедура. Остальные в вашем распоряжении. Трофеи собрать. Считать потом будем. Корабль возьмем призом, продадим ребятам с Альфы-2. Переведи сюда человек пятьдесят, думаю, должно хватить.
— Слушаюсь, кэп!
— Выполняй. А я пообщаюсь с уважаемым доктором… если это он.
Последние слова были сказаны с явной угрозой. Но Эрасмиус Гризмер даже бровью не повел. Он был абсолютно и безмятежно спокоен. И Сарн оценил это спокойствие. Мало кто был бы таким невозмутимым, учитывая его репутацию. Но Гризмер…
Этот — еще и не то мог.
Сарн улыбнулся светловолосому человеку.
— Док, прошу вас на мой корабль. Я последую за вами через пять минут. Дорт, проводи уважаемого доктора в мою каюту!
Разиня Дорт сделал вежливый жест плазмером. Доктор чуть скривился и осторожно, одним пальчиком, отодвинул оружие в сторону.
— Сделайте одолжение, не машите им на меня. От него гарью пахнет. Сколько вы его не чистили?
Сарн сделал себе пометку — поглядеть потом оружие Разини и, если он правда не чистил плазмер, вставить ему лещей по самые рога. Разорвет еще оружие… Разиню не жалко, но может кто-то другой покалечиться.
А потрясающая чувствительность к запахам — это действительно была одна из особенностей уважаемого доктора.
Несколько секунд Сарн еще стоял и смотрел, как командует Локо, а в голове крутились самые разные мысли.
Что Гризмер здесь делает?
Почему он так спокоен?
Что можно получить от этого доктора и где его использовать?
Это все предстояло выяснить.
Эрасмиус Гризмер. Что же Сарн про него слышал?..
На память капитан никогда не жаловался. Стоило сосредоточиться — и перед его мысленным взором замелькали страницы инфосети.
Эрасмиус Гризмер.
Он же Безумный доктор, он же Полярный убийца, он же доктор Моро, он же доктор Лектер. Это были еще самые распространенные клички. А число им было — легион. Каждый инферлист [8]старался как-нибудь да выделиться из стаи шакалов пера, рассказав по-своему о гениальном — и безумном — ученом.
Его история началась около тридцати лет назад, когда в семье обычных инженеров на Артонге родился гениальный ребенок.
Хотя это поняли не сразу. До шести лет Эрасмиус молчал, несмотря на все усилия психологов, родителей, логопедов и педагогов. В детском саду он сидел, отвернувшись лицом к стене. Никогда не смотрел познавательные и развивающие голофильмы или мультфильмы. Брезгливо отказывался от любой еды, если она была приготовлена вне дома. Ни один ребенок не подходил к нему близко, потому что Эрасмиус просто разворачивался и уходил. А когда дети решили побить его — устроил настоящее светопреставление. Дрался, царапался, кусался, как дикий звереныш… Он попал тогда в больницу вместе с несколькими своими противниками.
Одним словом, психологи поставили на нем жирный крест уже к пяти годам. И советовали родителям скорее отдать его в лечебницу. Или куда- нибудь еще.
Родители гордо отказывались. «Пусть он сумасшедший. Пусть хоть какой. Это — мой ребенок. И для меня он самый лучший», — повторяла
