пространства – вероятно, луга, – за которым и начинался лес. Здесь великовозрастные оболтусы и решили устроить… нечто пока непонятное.

Сперва я молчала. Безмолвно дописывала прикрытые снегом еловые ветки, и старалась не заморачиваться на мельтешащих мужских фигурах.

Но в какой-то момент терпение лопнуло, и я позвала елейным голоском:

– Вирдж, счастье моё, а ты не мог бы подойти?

– Э-э… – отозвался точно не ожидавший подобного обращения скульптор.

Пришлось отступить от мольберта и, покрепче сжав кисть и палитру, круто развернуться на каблуках. Затем подарить сообщнику ангельскую улыбку и добавить прежним, подчёркнуто ласковым голосом:

– Любимый мой, хороший, замечательный…

Вот теперь Вирдж догадался и заметно побледнел.

– Что ещё случилось?

Я… нет, уже не улыбнулась – оскалилась. Всё понимаю! Всё простить могу! Но вот это…

Вирдж оставил в покое глину, отошел от столика, на котором рождался «черновик» будущего шедевра, и, не потрудившись вытереть руки, направился ко мне. А приблизившись, проследил за жестом и простонал:

– Заразы!

Прозвучало искренне, только легче от этого не стало. Следующее замечание удовольствия тоже не принесло:

– Они, видимо, решили построить снежную крепость.

– Прямо там? – не скрывая возмущения, спросила я.

Сокурсник пожал плечами – мол, ну да. Сама, что ли, не видишь?

Добавил после паузы:

– Вообще, её обычно на другой поляне строят, но…

Я опасно сощурила глаза. Нет, ничего против одного из традиционных атрибутов праздника Нового Солнца не имела, вот только у меня пейзаж, а эти «поросята»…

– Айрин, ну а что я могу сделать? – парировал сокурсник. – В конце концов, я не виноват, что ты так им понравилась.

Я… аж подпрыгнула от возмущения.

– Да весь их интерес держится лишь на том, что я якобы твоя подружка!

– Ой, ну конечно, – неожиданно не согласился Вирдж. – Если бы ты сама по себе интереса не представляла, они бы и пальцем не шевельнули. И им было бы совершенно безразлично, что мама очень хочет девочку, а дед и отец всецело одобрили твою кандидатуру.

Про деда я слышала, про отца – нет. Это стало поводом замереть и удивлённо приоткрыть рот, но лишь на секунду.

Зато в следующий миг я взяла себя в руки и отчеканила:

– Милый мой, любимый, драгоценный… Так не пойдёт! Когда мы с тобой договаривались, ты обещал…

Вирджин перебил – шумно вздохнул, и было в этом вздохе столько страдания, что тут даже каменная статуя посочувствует. Но моё сердце оказалось твёрже любого гранита! Просто себя в данной ситуации было жальче.

Вот только чуда всё равно не случилось – вместо попытки утихомирить братьев, синеглазый красавчик решил уговорить меня.

– Айрин, ну потерпи, – заныл он. – Ещё несколько дней, и…

Я тихонечко зарычала и, едва сдержав порыв треснуть Вирджа тяжелой, измазанной свежими красками палитрой, отвернулась к холсту. Сообщник намёк понял – исчез в одно мгновение. Он снова взялся за кусок глины, ну а я стиснула зубы и, стараясь не отвлекаться на мельтешащую четвёрку, опять занялась пейзажем. Правда, спустя несколько минут поняла – без толку, не отвлекаться невозможно.

Когда четвёрка великовозрастных детишек просто ходила по заснеженной поляне, явно что-то обсуждая и вымеряя, было проще. Но едва они взялись за непосредственное строительство крепости, сосредоточенность развеялась, словно дым.

Просто там, внизу, за замковой стеной творилось невообразимое. Такое, чего в обычной жизни не увидишь.

Идгард – а это точно был он – избавился от плаща и вскинул руки. А спустя пару минут не пойми откуда вылетел огромный снежный ком.

Повинуясь движениям мага, ком пролевитировал к замершему в отдалении трио и плавно опустился перед ними. После этого кто-то из братьев – то ли Осб, то ли Селв, то ли Тунор, – вытащил непонятную штуку, и… Пришлось отложить кисть и палитру и подойти к окну вплотную. А ещё спросить:

– Вирдж, у тебя, случайно, нет какого-нибудь бинокля или подзорной трубы?

Увы, но оптики в мастерской не нашлось, поэтому я была вынуждена смотреть так. Причём уже не в одиночестве – услыхав вопрос, сообщник бросил своё занятие и к наблюдению присоединился.

За миг до того, как я опознала в непонятной штуке меч, будущий великий скульптор ахнул и выдал:

– Они с ума сошли?

– А что такое? – поинтересовалась я.