Рыцари выхватили палаши и снова кинулись друг на друга. Депарнье щитом отбил удар противника, а его собственный меч попал тому по шлему, и снова юноша зашатался в седле.

Кони яростно ржали, обходя друг друга кругами и вставая на дыбы, пока всадники пытались найти удобную позицию для атаки. Снова и снова сходились воины, и каждый раз, когда меч Депарнье достигал цели, слуги черного рыцаря издавали радостные восклицания.

– Что он делает? – прошептал Хорас. От его былой радости не осталось и следа. – Он бы мог прикончить его первым же ударом! – Наконец юноша осознал всю правду, и в голосе его прорвалось отвращение: – Да он просто играет с ним!

Внизу меч со скрежетом и звоном находил на меч, и звуки эти перемежались глухим стуком металла о щиты. Холт с Хорасом хорошо разбирались в дуэлях: оба повидали немало поединков в замке Редмонт, и теперь им стало понятно, что Депарнье нарочно поддается молодому рыцарю. Люди его, однако, этого не замечали: они были крестьянами, несведущими в искусстве сражений. Поэтому каждый удар Депарнье они продолжали приветствовать одобрительным ревом.

– Он играет на публику, – сказал Холт, указывая на вооруженных стражников, стоявших на укрепленных позициях. – Хочет, чтобы его противник выглядел опытным воином.

Хорас покачал головой. Депарнье, затягивая битву, демонстрировал еще одну отвратительную сторону своей натуры. Уж лучше бы он сразу прикончил бедного юношу, чем играть с ним, как кошка с мышью.

– Вот свинья, – негромко проговорил Хорас.

Поведение Депарнье не вязалось ни с одним из рыцарских законов, которые так свято чтил ученик ратной школы Аралуина. Холт кивнул, соглашаясь:

– Мы и так это знали. Использует паренька, чтобы заслужить себе славу. – Хорас был совсем сбит с толку, и Холт решил пояснить: – Он ведь правит при помощи страха. Его власть над людьми зависит от того, насколько его уважают и боятся. Ему приходится запугивать подданных снова и снова, и он не может пустить это на самотек. Выдавая своего соперника за бывалого воина, он и свою победу над ним делает в чужих глазах более внушительной. А все эти простаки, – он обвел жестом зевак на крепостных укреплениях – ничего не понимают в боевом искусстве.

Казалось, Депарнье решил, что пора заканчивать бой. Аралуинцы заметили едва уловимое изменение в ритме и силе его атак. Юный рыцарь зашатался под яростным градом ударов и попытался отступить. Но черный всадник пришпорил коня, немилосердно преследуя противника, неистово рубя по его щиту, мечу и шлему. Наконец раздался глухой звук: сталь проткнула кольчужную рубашку, что закрывала шею юноши.

Черный рыцарь знал, что этот удар прикончит его соперника. Он, презрительно поморщившись, повернул коня к воротам, ни разу не оглянувшись на молодого воина. Тот весь обмяк и стал падать. Когда его безжизненное тело повалилось в траву и осталось там лежать, прислуга разразились громом оваций. Ворота за победителем захлопнулись.

Холт задумчиво погладил бороду:

– Похоже, мы только что узнали, как разрешить наши затруднения с Депарнье.

Когда Ивэнлин проснулась, утро уже было в разгаре.

Она, правда, об этом не знала: солнце с самого рассвета так и не показалось, скрытое низкими снеговыми тучами. Свет был рассеянным и блеклым, словно исходил отовсюду – и ниоткуда. Был день – вот и все, что поняла Ивэнлин.

Она потянулась, разминая затекшие мышцы, и огляделась. Уилл сидел рядом, выпрямив спину, лицо застывшее и напряженное. Может, он провел в этом положении несколько часов, а может, проснулся лишь несколько минут назад. Кто знает? Он просто сидел, распахнув глаза и покачиваясь из стороны в сторону и таращась прямо перед собой.

Сердце девушки разрывалось от боли.

Пони заметил, что Ивэнлин уже не спит, и тоже начал подниматься с земли. Девушка подвинулась, чтобы не мешать, взяла Уилла за руку и оттащила его в сторону. Пони встал, притопнул копытами, встряхнулся и резко фыркнул, выпустив в морозный воздух огромное облако пара.

Снег ночью прекратился, успев засыпать их следы, ведущие в лощину под деревом. Назад на дорогу возвращаться будет нелегко, поняла Ивэнлин. Но она хотя бы отдохнула. Подумав о том, не стоит ли перекусить, девушка отмела эту идею: лучше отправиться в путь пораньше и уйти подальше от Халласхольма. Откуда ей было знать, что Борса уже отозвал поисковые отряды?

Девушка решила, что пустота в желудке все же не так мучительна, как невыносимая жажда, от которой у нее пересохло во рту. Подойдя к свежему сугробу, она зачерпнула снега, положила его в рот и стала дожидаться, пока он растает. Воды получилось очень мало, и девушке пришлось несколько раз проделать то же самое. Может, стоило научить этому и Уилла, но Ивэнлин не терпелось отправиться в путь. Если ему захочется пить, пусть сам придумает, как это сделать.

Девушка снова нацепила на пони седло и изо всей силы затянула ремни. Хитроумный пони сделал глубокий вдох и постарался раздуть бока, чтобы потом выдохнуть и ослабить завязки. Но Ивэнлин не проведешь: этот трюк она знала с тех пор, как ей исполнилось одиннадцать. Она пнула пони коленом в бок и, когда тело его сжалось, рывком затянула лямки. Пони одарил ее укоряющим взглядом, но в остальном принял свою судьбу покорно, как истинный